шесть тому назад и за все это время стал только майором. Видать, и в Москве не всем звания идут споро, хотя молва говорит об обратном: попадешь в штаб, готовь красный материал для лампасов.

— Здорово, Василий! Чего унылый?

Майор снял фуражку, протер тряпочкой, похожей на носовой платок, подкладку и посмотрел не то что с грустью, а даже с тоской на Вашко.

— Затрахался, понимаешь… Сегодня опять эти мамаши бой дали — я тебе скажу…

— Что за мамаши?

— Да солдатские матери. Их, конечно, понять можно — взяли пацанов в армию, а тех там бьют, лупцуют деды-старослужащие, но мы-то, офицеры, что можем, если система такая? Не приставишь же к каждому солдату по офицеру: веди себя порядочно, не дерись, кашу дели справедливо… Прямо-таки детский сад, Петрович!

— Мда-а-а… Всем тяжко!

— А как у тебя в ментовке? — Майор оперся локтем на перила и приготовился к долгому разговору — дома его ждали те же разговоры, что и на службе: жена начнет жаловаться на дороговизну, дети клянчить деньги на жвачку, а оклад увеличили пока не очень…

— Слышь, Василий, — сообразил вдруг Вашко. — Ты чего-то говорил, что у тебя по автомобильной части неплохо. А?

— «Жигули», что ли, полетели? Загоняй завтра в гараж при комендатуре. Там у нас такой парнишка, первогодок из Воронежа, золотые руки…

— Да я не об этом… Грузовик есть?

— Найдем. Завтра позвони на работу — у тебя есть телефон — и никаких проблем…

— Завтра поздно.

— Хм-м-м… Сегодня, что ли? Переезжать куда собрался?

— Вроде того.

— Тогда тебе и солдат с десяток надо. Погрузить-разгрузить.

— Это сверхзадача…

— Ав чем дело, собственно?

— Понимаешь, Василий, — принялся на ходу сочинять Вашко. — Выделили нам на отдел гуманитарную помощь. Немчура с утра стоит у площадки, ну а мы, сам знаешь, без транспорта. Вот и маюсь с утра…

— А что за помощь? Может, тушенки подбросите? Банок десять — в порядке оплаты?

— Ящик дам, только машину найди. А? — Вашко легко было обещать — именно такое количество тушенки, правда, не импортной, а очень даже советской, лежало у него дома: хозяйственники расстарались перед пенсией и сделали царский подарок.

— Ты дома будешь? Жди! Сейчас мигом… Подадим прямо к подъезду!

И майор не обманул — стоило Вашко поставить на плиту чайник, как в дверь позвонили: на пороге стоял сосед Василий и розовощекий молоденький солдатик в потрепанной форме.

— Рядовой Мышкин, — приложил он руку к пилотке. — Прибыл в ваше распоряжение…

— Ты это, — произнес майор, одетый уже по-домашнему — в спортивный костюм, майку и тапочки, — чтобы все как положено, Мышкин! Без вольностей и все указания, как мои… Понял?

— Так точно, товарищ майор.

— Кто там в машине за старшего?

— Сержант Кириченко, товариц майор.

— Вот-вот… Передашь Кириченко мой приказ — все сделать в точности, как подполковник скажет, — он кивком указал на Вашко.

Иосиф Петрович засобирался, начал натягивать плащ.

— А про тушеночку ты, Петрович, не забудь. Как обещал…

Вашко отодвинул занавеску в прихожей и рукой показал на картонный короб:

— Забирай, Василий!

— Как, уже? — удивился тот. — Вот это я понимаю! Порядок в танковых войсках… Обещано — сделано! Давай, Мышкин, хватай коробку и отнеси ко мне…

Солдатик крякнул и, подняв ящик, понес в соседнюю квартиру.

У подъезда стоял здоровенный армейский ЗИЛ со звездами на дверцах. Кроме звезд виднелись в темноте еще какие-то цифры, но что они означали — номер полка, дивизии или давление в шинах, Вашко не знал.

— Садитесь, товарищ подполковник… — приветливо улыбаясь, распахнул перед ним дверь Мышкин. — Куда прикажете ехать?

Приказывать тебе майор будет, Мышкин, а я только просить. Понял?

— Так точно, — разулыбался совсем парень.

— Сейчас посмотрим, что у тебя в фургоне делается, — Вашко подошел к задней стороне кузова и заглянул под брезент — там угадывались красные огоньки цигарок. — Кто тут живой, покажись!

Послышался топот, звяканье металла о металл, и у борта появился рослый рыжеусый солдат с сержантскими нашивками на погонах:

— Сержант Кириченко, — он подбросил в руке автомат и надел ремень на плечо, словно собирался идти на парад.

— Мать честная! — воскликнул Вашко. — Это-то зачем взяли?

— Товарищ майор приказали по полной форме, — не смущаясь, отрапортовал Кириченко.

— И сколько же у вас этого добра?

— Десять у бойцов, товарищ…

— Подполковник, — подсказал стоящий рядом с Вашко Мышкин.

— …И один у водителя.

Хоть патронов-то нет? — с мольбой в голосе спросил Вашко.

— Никак нет, — ответил серьезный Кириченко. — Есть… По два рожка у каждого! Боевые, калибр пять шестьдесят два… Как положено!

— Черт с вами, — совершенно не по-уставному ответил Вашко и неожиданно для себя добавил: — Ты там, сынок, с этим цибульками поосторожнее. Друг друга не перестреляйте.

Он пошел к кабине и устроился рядом с водителем. Куда едем? — передергивая рычаг передачи и запуская двигатель, поинтересовался солдат.

— Куда? — переспросил Вашко. Ведь он и сам еще не до конца разрешил эту проблему. — Куда… Дуй в Армянский переулок. Знаешь где?

— Так точно, товарищ подполковник! Приходилось бывать…

— Ну и трогай, сынок. Раз так получается… — но что получается у Вашко именно так, он не произнес, а сидел, улыбаясь в свои пышные усы.

ГЛАВА 19. ШТАБ-КВАРТИРА ЦРУ. ЛЭНГЛИ. ВИРДЖИНИЯ

У шефа ЦРУ доктор Маккей бывал, но не часто. Тут нравы КГБ и штаб-квартиры в Лэнгли в чем-то совпадали: подчиненные ждали вызова шефа, но ни в коем случае не напрашивались сами.

Перед самым кабинетом Маккею предстояло пройти через наиболее строгий пост в Лэнгли.

— Добрый день, доктор Маккей.

Маккей улыбнулся в ответ:

— Здравстуйте, Кэти.

Кэти Коуландер сидела на своем секретарском посту более двадцати лет, работала с семью директорами и отличалась незаурядным чутьем и умением обходиться с людьми, занимавшими в разное время директорский кабинет. Формула, придуманная не ею: «Начальники меняются, а секретарши остаются», — относилась к ней в полной мере.

— Как ваши домашние, доктор?

— Спасибо, Кэти. Все в порядке. Мальчишка замечательно играет на скрипке, а жене хочется приучить его к пианино.

— Ах, Нэнси, ей все не дают покоя лавры Вана Клайберна.

Она нажала кнопку, скрытую под верхней планкой стола.

— Можете пройти прямо в кабинет, доктор Маккей.

— Спасибо, Кэти.

Повернув ручку замка, охраняемого электронной установкой, Маккей вошел в кабинет.

Хозяин кабинета, откинувшись в кресле, просматривал бумаги в папке, лежавшей перед ним на столе.

— Привет, Кол! Как дела? Садись ближе… Я тебя вызвал вот по какому делу… — Похоже, ему было трудно начать неприятный разговор. — Этот твой Эпстайн, что… вполне надежен?

Этот вопрос я не хотел бы слышать из ваших уст.

— Я понимаю тебя, Кол: ты хочешь