– Привет и здоровья тебе, госпожа Сванхейд, и тебе, Ульвхильд, и тебе, молодая госпожа, – Снефрид улыбнулась им всем.

Длинное славянское имя «фюльгьи», услышанное вчера, ускользнуло из памяти.

– Привет и тебе. Садись, – Сванхейд указала на скамью возле себя. – Ты выдающаяся женщина – едва появилась, а уже внесла в наши дома такое смятение, будто Гулльвейг в Асгард.

Снефрид внутренне вздрогнула: неужели и здесь начинается? Но Сванхейд упомянула знаменитую колдунью-провидицу лишь для красного словца и спокойно продолжала:

– Скорее расскажи, откуда ты знаешь Вито и почему так удивилась, когда ее увидела. Она волнуется, что ты… Словом, что ты успела по дороге познакомиться с ее мужем…

Сванхейд высоко подняла брови, и по глазам ее Снефрид прочла невысказанную мысль: встревоженный и хмурый вид молодой женщины объяснялся ревностью.

– Я и правда познакомилась с ним по дороге сюда, и думаю, что это весьма выдающийся человек, – Снефрид сдержанно улыбнулась. – А молодую госпожу Вито я видела во сне. У меня есть диса-покровительница, ее зовут Хравнхильд. Она сказала мне: когда увидишь молодую жену Свенельда ярла, передай ей, что скоро у нее родится сын, он будет весьма умен, хорош собой, отважен, прославлен и займет высокое положение.

Пока она говорила, Вито напряженно вглядывалась в нее.

– Так она правда беременна? – воскликнула Сванхейд. – Я знала!

Тут же она оживленно заговорила по-славянски, видимо, растолковывая значение речи, и Вито переменилась в лице.

– О! – Витислава подпрыгнула, широко распахнув глаза. – Откуда ты знаешь, что я…

Эти слова она произнесла на северном языке – точнее, на той его разновидности, что была здесь в ходу. Снефрид уже заметила, что Сванхейд говорит точно так же, как она сама, поскольку родилась и выросла в Свеаланде, а речь остальных – Бергфинна, Свенельда, Олава, Ульвхильд, их приближенных – звучит несколько иначе и в ней попадаются незнакомые Снефрид, вероятно, славянские слова.

– Вито понимает северный язык?

– Она говорит на русском языке, но он ей не родной, четыре зимы назад она совсем его не знала, и понимает не все. Что такое спе-диса, ей неизвестно, хотя у славян есть похожие духи судьбы. Их называют «суденицы».

– Духи-покровители – это «деды», – поправила мачеху Ульвхильд. – Что же ты молчала? – упрекнула она Вито.

– Но еще так мало времени… – Вито покраснела. – Я не хотела… пока не буду точно уверена…

– И давно?

– Третий месяц пошел… кажется. Радонега мне рассказывала, что как, но это ведь в первый раз…

– Ты можешь быть уверена – у тебя скоро появится сын, – повторила Снефрид. – Моя диса не ошибается. Она показала мне твое лицо, чтобы я могла тебя узнать. Вот оно и бросилось мне в глаза.

– И что же – Свен тоже не знает? – Ульвхильд заметно оживилась при этом известии.

– И он, – Вито мотнула головой. – Я только свекрови говорила… Она сама было заметила.

– Когда же ты ему скажешь?

– Вернется – скажу. Теперь уже не скрыть, – Вито вздохнула, но и улыбнулась.

Улыбка расцветила ее ясное личико, и Снефрид отметила: как же она молода!

– Муж, наверное, лет на пятнадцать ее старше? – вполголоса спросила она у Сванхейд. – Приятно видеть, что она так его любит.

– Не на пятнадцать, только на девять. Свену столько же лет, сколько и мне – двадцать пять, может, двадцать шесть.

– Он выглядит старше! – Снефрид мысленно отметила, что Сванхейд и Свенельд, оказывается, ровесники ей самой.

– Это у него жизнь была тяжелая, – Сванхейд хотела улыбнуться, но глаза ее налились печалью.

– Про его погибшего брата я знаю.

– Когда же он успел тебе рассказать? – Сванхейд явно удивилась и бросила взгляд на Ульвхильд.

– Не он. Моя диса.

– Годред был очень выдающийся человек, – со сдержанной, но глубоко въевшейся в душу горечью сказала Сванхейд. – Лучший из трех братьев, потому и понадобился Одину так рано. Ульвхильд была с ним обручена… Он выполнил условие, на котором должен был ее получить, но не вернулся живым… Хватит пока об этом! – Сванхейд решительно переменила разговор, как раз когда Снефрид подумала, что Сванхейд-то скорбит о Годреде явно не меньше, чем его несостоявшаяся жена. – Расскажи мне лучше о моих родичах. С чего между ними начался раздор?

Снефрид внимательно посмотрела на королеву, пытаясь оценить, насколько ей можно доверять. Для нее было жизненно важно подружиться со здешней владычицей, да она и сама чувствовала к ней уважение, как к женщине умной и твердой духом, но у нее скопилось слишком много тайн. Даже недавнюю повесть – о духе Уневы, проклятье, едва не сгубившем Свенельда, обещании выкупить Уневу дочерью, которой только через семь лет придет срок родиться, – было невозможно повторить при Вито: ведь решение Снефрид отняло у той будущую дочь. Вито, если могла бы рассуждать здраво, и сама согласилась бы на это – иначе она уже сейчас лишилась бы мужа, а без мужа не будет и других детей, – но какая женщина в силах безропотно принять такую жестокую сделку? Тем более из столь юных.

– Знаешь что, госпожа… – негромко сказала Снефрид. – Я могу рассказать много такого, что будет любопытно услышать. И еще больше, если ты не станешь спрашивать, откуда мне это известно.

– Тебе рассказала твоя диса? – проницательно заметила Сванхейд.

– Именно так. Она – весьма осведомленная рассказчица, но не любит лишних вопросов.

– Думаю, мы можем ей доверять, – Сванхейд взглянула на Вито. – Если она знает кое о ком больше, чем мы, хотя этот кое-кто живет с нами. Хорошо, мы не будем спрашивать лишнего.

В ближайшие дни королева Сванхейд была почти неразлучна со своей гостьей. Постепенно Снефрид рассказала ей о себе, о том, что вынудило ее покинуть родные края и пуститься через Восточное море. О раздоре между старым Бьёрном конунгом и Эйриком, о попытке убить ее по приказу Бьёрна, о соперничестве двух его внуков – Альрека и Бьёрна Молодого – из-за девушки, на которой, скорее всего, Бьёрн Молодой теперь женится. Слегка отступив от истины, она сказала, что повстречала Эйрика в доме его матери, госпожи Алов, – как и собиралась сделать изначально. Знать о том, что ей, Снефрид, досталась от тетки непростая честь хранить нить судьбы Эйрика, не нужно было никому на свете. И Эйрик, и Альрек, и Бьёрн Молодой приходились Сванхейд братьями, поэтому она с жадным любопытством выслушивала все, что их касалось. Было мало надежды, что она хоть когда-нибудь с ними увидится, поэтому в конце концов Снефрид даже намекнула, что когда у Бьёрна Молодого от той девушки родится первый ребенок, это будет ребенок Альрека. Сванхейд жадно впитывала