– Я… нет. Я хотела спросить: у тебя всё хорошо? – тихо выдохнула я, нервно теребя кулон на шее.

– Да, что со мной может случиться?

– Ничего.

– Грейс, какого чёрта происходит?

– Всё хорошо, я просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.

– Со мной всё в порядке.

– Хорошо.

Скинув вызов, я ещё несколько секунд смотрела на экран, где исчезло имя Диего. Не знаю, для какой цели я позвонила ему с подобным вопросом, но это ведь нормально волноваться за того, кто тебе не безразличен? А Диего намного больше, чем не безразличен. Сейчас он – моё солнце, вокруг которого я вращаюсь по выдуманной траектории, получая жизненноважный свет. Обернувшись, я застала в дверном проёме Бейкер, которая, скрестив руки, уперлась в меня ядовитым взглядом.

– Хочешь поболтать? – выгнув бровь, улыбнулась я излюбленной защитной реакцией.

– С Фуэнтесом болтала? – язвила она в ответ.

– Ну, что же ты, это был Алан. Он просто беспокоится, а тебе разве не звонил?

Прямая линия, образовавшаяся на губах этой сучки говорила о том, что я задела за живое. Она начала первой и мне ничуть не жалко. Она бьет по Диего, я бью по Алану. И, наверно, мы на подсознательном уровне знаем, за какую струну необходимо дёрнуть, чтобы получить нужную реакцию. Только в отличие от неё, я точно знаю о её чувствах, в то время как она может только догадываться. Пройдя мимо, я задела и её плечом. Победа в этом сражении за мной, но с каждым новым боем, вкус становится приторным, из-за чего начинает першить в горле. Возможно, Диего прав и пора остановиться, но язык так не думает, потому что яд изо рта вырывается раньше, чем я предотвращаю его появление.

Прыгнув на диван, я убрала волосы в сторону и улыбнулась девочкам. Не знаю, по какой причине, но ругань с Бейкер делает меня не то, чтобы выжатой, а в какой-то степени освежающей. Словно с помощью гнева я очищаюсь и перестаю злиться. Такой расклад мне абсолютно не нравится, потому что это перетекает в вампиризм. Я будто питаюсь её ненавистью, и она, судя по тому, как вальяжно прошла по комнате с довольной ухмылкой – тоже. Мне необходимо взять себя под контроль, потому что это пугает, я не хочу стать матерью, которая после ссоры со мной расплывается в улыбке и чувствует себя так, словно сделала пожертвование в благотворительный фонд. Они, конечно, это делают, но не от желания, а для того, чтобы засветить фамилию. Добро не делается в открытую, я бы предпочла скрыться за анонимностью, чем кичиться данным вложением. Мои родители так не думают. Я вообще не понимаю, как в их обществе смогла вырасти вот такой. Отголоски характера отца или матери во мне присутствуют, но их ничтожное меньшинство, я подавляю это уродство.

Как бы я не пыталась, настроение из-за самобичевания теперь желало лучшего, но кто его может поднять? Никто, разве только Диего, который по моей просьбе выложит все карты на стол, но на что я надеюсь? Он упрям до безумия, я даже не знаю, под каким предлогом вытянуть из него хоть какую-нибудь правду. Мария сама того не ведая, затянула меня в круговорот дичайших раздумий, которые в очередной раз готовы свести с ума. Легонько потрепав подругу за локоть, я получила нужное внимание.

– Мы можем поговорить?

– Да, – коротко кивнула она, поднимаясь с дивана.

Проследовав за ней на кухню, я обернулась, чтобы убедиться в нашем уединении, потому что Бейкер любит лезть не в своё дело и кому-кому, но ей я точно не дам стать той, кто разрушит наш хрустальный домик.

– Что ты имела в виду? – прошептала я.

– О чём?

– О Диего, почему он стал таким?

– Грейс, я не буду тем человеком, который будет рассказывать о судьбе своего брата. Я жду, когда он станет мужиком с яйцами.

– Мари…

– Прости, но нет, – отрезала она.

Вздохнув, я подняла голову к потолку, чтобы не дать слезам прокатиться по лицу. Она права, никто не имеет право делиться личным другого человека с кем-то ещё, но мне до боли обидно, потому что полгода я живу в неведении. Мария коротко улыбнулась, после чего скрылась за поворотом, оставляя меня темноте и собственной кромешной тишине.

– Извините, девочки, но я отвратительно себя чувствую.

Стоило мне только заикнуться, как брови каждой недовольно свелись на переносице. Но не Бейкер, от неё я как раз получила лучезарную улыбку, которая говорила о том, что моему уходу она будет только рада.

– Грейс, что фигня? – фыркнула первой Сам.

– Ещё немного, и я свалюсь с ног.

– Предлагаю отпустить её только с одним условием, – выдохнула Саманта, окинув взглядом девочек, – следующие посиделки проводятся у Грейс.

– Я только за, – улыбнулась я.

Девочки отпустили меня, и по тёмным пустым улочкам я перебирала ногами в гордом одиночестве. Путь к кампусу был близким, поэтому смысла в заказе такси – я не видела, а возвращение к Диего сулит только очередной скандал, я не смогу удержать своих демонов, поэтому с моей стороны разумней упасть в кровать, которая начинает меня забывать. По пути, я успела написать ему сообщение, где уведомила о том, что сегодня останусь в комнате из-за плохого самочувствия. Если дерьмовое настроение можно отнести к подобному самочувствию, то моё сообщение не пропитано ложью. Ответ поступил тогда, когда я ввалилась в комнату и, скинув одежду, зарылась в одеяло. И мне стало ещё хуже, когда я прочла слова беспокойства: «Ты перебрала? Мне приехать?». Набрав отрицательный ответ, я поблагодарила его за заботу и пожелала спокойной ночи. Никто не должен видеть меня сломанной, даже он. Сунув телефон под подушку, я позволила эмоциям выйти наружу. С каждым новым днём, жить в собственном выстроенном панцире становится тяжелее, но я отчаянно удерживаю его, не позволяя узнать себя настоящую – слабую и беззащитную. Может быть, Диего и способен укрыть меня собою, но больнее всего по сердцу бьет именно его скрытность.

Он хищно улыбается, словно я – жертва, а он мой убийца, и я не сомневаюсь в этом, ведь так оно и есть. Радужка его глаза все темнее и темнее с каждой секундой, так что к концу всего спектакля они будут совсем чёрными, я уверена. Пока он стоит в дверном проёме, совершенно не двигаясь, я забиваюсь всё сильнее и сильнее в угол комнаты, прижимаясь спиной к стене и скатываясь к полу. Ещё чуть-чуть и рухну на мраморное покрытие.

Отец приходит в движение, и моё сердце отказывает. Чувствую, как лёгкие перестают работать, глаза отказываются закрываться, будто понимают: я чуть прикрою веки, он воспользуется этим и кинется на меня. Он медленно и с особым изяществом доходит до меня, как лев, который находит себе ужин. Я знаю, когда он в гневе – всем плохо, но сейчас он просто в ярости от случившегося.

– Я повторяю последний раз, милая Грейси. Где твоя сестра? – обманчиво спокойно говорит он и останавливается на расстоянии вытянутой руки от меня, а затем садится на корточки и вновь улыбается, делая вид, что он не тот, кто хочет прибить меня, ударив виском об уголок тумбы.