После обеда медсестра принесла мне вместе с градусником маленький картонный квадратик. На одной его стороне было отпечатано: «КЕДРОВА Лада Анатольевна. Сотрудник МВД, старший лейтенант». И ниже – несколько киевских телефонов. На другой стороне от руки было написано всего одно слово: «ПОЗВОНИ!!!», обрамленное отпечатком вымазанных в губной помаде губ.

Я тотчас порвал визитку на маленькие кусочки и спрятал их под кашей. Потом долго смотрел на могилку в центре тарелки, и мне хотелось прослезиться. Хорошая девушка, и сердце мое к ней рвется, как спринтер к финишу, и чувства пропитаны взрывоопасной любовной смесью, готовые воспламениться только от одной искорки, но – увы! Серьезные отношения нельзя начинать со лжи. А я ни за что не расскажу ей, что сокровища последнего консула все же остались в наших руках. Я не могу отказаться от своей доли и принести ее в жертву зарождающейся любви, и Лада тоже не сможет смириться с этим не самым страшным беззаконием и тоже не принесет свои долг и принципиальность в жертву. Значит, мы просто недостойны друг друга, ибо настоящая любовь, как языческий божок, требует большой жертвы.

Ночью я спал плохо и думал о судьбе черноморских крабов и мидий, которых безжалостно поедают оголодавшие за зиму курортники.

А утром ко мне пришел Влад. Он зачем-то приволок букет цветов, бутылку моего любимого джина и еще литровый пакет молока. Я обрадовался его приходу, потому что появилась возможность немного послушать родную речь.

– Тебе большой привет от Сереги! – сказал Влад, присаживаясь на край койки. – Он просил передать, что Небородько сидит в сизо.

– Кто такой Небородько? – не смог вспомнить я.

– Это капитан милиции, который «наезжал» на тебя.

– И за что этого несчастного посадили?

– За взятку.

– Хорошая новость, – кивнул я.

– А у меня сегодня три новости, и все хорошие! – похвастался Влад.

– Тогда давай вторую.

Влад движениями фокусника полез во внутренний нагрудный карман, вытащил оттуда зеленую «корочку» и два ключика в связке.

– Что это?

– Отгадай!

– Ключи от «шестисотого» «Мерседеса» и удостоверение героя незалежной Украины.

– Неправильно! – огорчился Влад. – Ты очень примитивно и мелко мыслишь. Это пропуск в московский «Элекс-банк», в бункер сейфовых ячеек. А это ключики от ячейки номер восемнадцать сорок шесть… Там стоит черный кожаный кейс. А что в нем, ты, надеюсь, сам догадываешься.

– Догадываюсь, – ответил я. – Валяй третью новость!

Физиономия Влада расплылась в широченной улыбке.

– У нас с Анной будет ребенок.

Въезжая в эти слова, я слишком долго сверлил взглядом неестественно высокий лоб Влада, отчего он, должно быть, почувствовал боль и стал медленно отодвигаться от меня. Потом привстал с койки и, пятясь к двери, забормотал:

– Ты что, Кирилл?.. Да что с тобой?.. Что ты так на меня смотришь?..

Не знаю, с каким выражением я смотрел на него. Но я знал то, чего никогда не мог знать Влад: после ранения в банке Милосердова Анна не могла иметь детей. Значит, он соврал для того, чтобы сжечь все мосты между нами, поставить точку в нашей затянувшейся размолвке. Ведь Анна была уже не просто молодой и красивой женщиной. Она стала еще и очень богатой невестой.

– Пошел вон, – сказал я, привставая с подушки, и, как гранату, взял бутылку с джином.

– Да ты что, дружище?! – опешил Влад. – Ты что, приревновал?

Он пытался улыбаться, но страх скривил его губы.

– Вон!! – заорал я.

Влад едва успел пригнуться. Бутылка врезалась в стену и разорвалась, как бомба с отравляющим веществом.

Он больше не приезжал и правильно делал. Анна тоже не приезжала – ни в больницу, где я провалялся целый месяц, ни в Судак, куда я вернулся в первых числах августа. Может, Влад ей что-то наврал про меня? Или она поняла, что наши отношения безнадежно испорчены, и нашла в себе мужество похоронить меня в своем сердце и все, что когда-то так крепко связывало нас обоих.