litbaza книги онлайнВоенныеНегласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 110 111 112 113 114 115 116 117 118 ... 339
Перейти на страницу:
Тихий океан, где неизбежным было столкновение с Соединенными Штатами, Великобританией и Голландией. В любом из этих вариантов экономике требовались сырьевые ресурсы, ибо без них островная страна, лишенная полезных ископаемых и значительных посевных площадей, превращалась в ничто. В СССР эта опасность ощущалась весьма остро, и на первой линии противодействия возможной агрессии встали спецслужбы. По традиционной схеме организации загранточек, Разведупр открыл в Токио первую “легальную” резидентуру сразу же после установления дипломатических отношений и открытия полпредства. Не отставал от него и ИНО, в 1928 году организовавший в Токио первую “легальную” резидентуру на территории Японии. Ее возглавлял В. П. Алексеев, под фамилией Железняков занимавший должность по прикрытию 2-го секретаря посольства. Несколько позже в порту Хакодате на северном острове Хоккайдо открылась возглавлявшаяся работавшим в консульстве СССР Пичугиным (“Аркадий”) резидентура полпредства ОГПУ по Дальневосточному краю (ДВК). Несмотря на значительные трудности и совершенно определенное нежелание японцев работать на иностранцев, в начале 1930-х годов точка сумела приобрести источника в 3-м отделении Кемпейтай (“Кротов”), освещавшего все контрразведывательные операции жандармерии. Он был завербован на материальной основе и особую ценность приобрел после перевода в Токио, когда получил доступ к материалам генерального штаба. Такой неожиданный всплеск в уровне получаемой от агента информации насторожил центральный аппарат разведки, обоснованно заподозривший в этом возможную контригру японцев. Сомнения усугублялись способом предоставления материалов: “Кротов” приносил на встречи оригиналы документов, которые за ночь переснимали и утром возвращали ему. Начиная с осени 1937 года он продал резидентуре, в частности, мобилизационные планы японской армии за 1937, 1938 и 1939 годы (без крайне важных таблиц-приложений), схемы организации армии мирного и военного времени, план противовоздушной обороны Токио, план пограничной охраны Маньчжурии и два кода. В последующем при “чистке” ИНО следователи обвиняли работников японского направления в том, что они сознательно подставили НКВД агента контрразведки, однако экспертиза так и не смогла дать однозначного ответа относительно подлинности документов “Кротова”. Этому помешало отсутствие таблиц, являвшихся главной составной частью мобилизационных планов. В последнее время исследователи все более склоняются к тому, что материалы источника были подлинными.

Резидентуру ПП ОГПУ по ДВК в Хакодате довольно быстро переподчинили токийской точке ИНО, которую после перехода Алексеева в штат Наркоминдела в 1932 году возглавил И. И. Шебеко. Его должность по прикрытию оставалась той же — 2-й секретарь посольства. Низкий уровень работы нового резидента вскоре стал хорошо заметен в Центре, и уже в 1933 году Шебеко заменил Б. И. Гудзь (Гинце). Новый руководитель токийской точки традиционно сохранил “крышу” 2-го секретаря и проработал в Токио до 1936 года, после чего сдал дела вернувшемуся в Токио Шебеко.

Контрразведывательная направленность токийской и других резидентур ИНО была крайне важна, поскольку позволяла эффективно обеспечивать безопасность как разведывательных операций, так и государства в целом. Японцы, не особо скрываясь, наращивали экспансию непосредственно у границ с СССР. Они поистине наводнили Маньчжурию, куда прибыли с островов уже более миллиона человек, наращивала мощь Квантунская армия. В 1931 году под предлогом протеста против поставок советского оружия Китаю и нахождения там военных советников ее части перерезали КВЖД и прекратили железнодорожное и телеграфное сообщение по дороге. После обмена нотами Токио все же не решился на вооруженный конфликт и отозвал войска, зато военная разведка активизировала операции по заброске агентуры на территорию СССР. Для этого в Харбине и Цицикаре под прикрытием курсов шоферов, механиков и других рабочих профессий были открыты разведывательные школы, в которых обучались главным образом эмигранты, ушедшие в Маньчжурию с войсками Семенова. Выпускники этих курсов, как по команде, подавали заявления в консульство СССР с просьбой о возвращении на родину, и для предупреждения массовой инфильтрации японской агентуры харбинская резидентура ИНО была вынуждена резко усилить свое контрразведывательное подразделение. В 1924 году точку в Харбине возглавил Ф. Я. Карин, его заместителем стал В. И. Пудин (Шилов), сумевший в короткий срок организовать добывание документов и переписки генерального консульства Японии, в том числе 20 шифров. Большим успехом явилось получение текста “меморандума Танаки” одновременно харбинской и сеульской резидентурой, которую с 1927 года возглавлял известный разведчик И. А. Чичаев. Этот датированный 25 июля 1927 года документ в 1929 году появился в га-зете “Чайна критик”[168] и произвел оглушающее впечатление. Японская сторона немедленно объявила его фальшивкой, но эксперты всего мира в основном признали подлинность меморандума. В нем премьер-министр и министр иностранных дел Танака докладывал новому императору Хирохито свои соображения и взгляды касательно планов внешней экспансии страны: “Для того, чтобы завоевать подлинные права в Маньчжурии и Монголии, мы должны использовать эту область как базу и проникнуть в Китай под предлогом развития нашей торговли. Вооруженные обеспеченными уже правами, мы захватим в свои руки ресурсы всей страны. Имея в своих руках все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы… В программу нашего национального роста входит необходимость вновь скрестить мечи с Россией на полях Маньчжурии… Мы будем всемерно наводнять Северную Маньчжурию нашими силами. Советская Россия должна будет вмешаться, и это будет для нас предлогом для открытого конфликта”[169]. История показала, что, с небольшими коррективами, Япония старалась придерживаться приведенной доктрины, и этот факт явился лучшим подтверждением подлинности опубликованного меморандума.

Самые серьезные операции по противодействию активности спецслужб Японии проводились, естественно, не на ее территории. С 1931 по 1935 годы полпредство ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю (ВСК) создало легендированную антисоветскую подпольную организацию с целью выхода на японские разведывательные органы в Маньчжурии, в частности, военные миссии (ЯВМ), и перехвата каналов проникновения в Забайкалье японской и белоэмигрантской агентуры. Идея оперативной игры (литерное дело “Мечтатели”) принадлежала начальнику Особого отдела полпредства А. М. Борисову, а с 1932 года ее практически проводил возглавлявший одновременно иностранное и контрразведывательное отделения Б. И. Гудзь. Общее руководство игрой осуществлял полпред ОГПУ по ВСК Я. П. Зирнис.

Эта крупномасштабная операция началась с получения согласия на участие в ней бывшего полковника колчаковских войск И. В. Кобылкина, родной брат которого занимал руководящий пост в дальневосточном отделе РОВС, а в 1934 году возглавил его. Создание леген-дированной организации хорошо вписывалось в общую обстановку в Восточной Сибири, где население, особенно достаточно многочисленные забайкальские казаки, до революции было вполне зажиточным. Совершенно очевидно, что здесь у большевиков отсутствовала социальная база в лице беднейшего крестьянства, служившего опорой их аграрных преобразований в европейской части РСФСР. Это обстоятельство не составляло секрета ни для японцев, ни для эмигрантских организаций, вырабатывавших свою стратегию исходя именно из данной обстановки, и в этих условиях легендированная организация

1 ... 110 111 112 113 114 115 116 117 118 ... 339
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?