ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ

(1359–1389 гг.)

Никаких иллюзий относительно условий такой мусульмано-латинской оккупации русским князьям испытывать не приходилось. Совместным бизнесом Мамая и генуэзцев была работорговля русскими пленниками. Вот как цитирует Мамая современник в «Сказании о Мамаевом побоище»: «Аз не хощу тако сотворити, якоже Батый, но егда доиду Руси и убию князя их, и которые грады красные довлеют нам, и ту сядем и Русью владеем, тихо и безмятежно поживем»[346].

Таким образом, на Куликово поле Великий князь Димитрий вел свои полки сражаться за судьбу всего православного мира. Если бы пала Москва, то у Православной Империи не стало бы будущего. Болгария и Сербия уже были завоеваны турками, Константинополь фактически превращался в турецкого вассала. Западные православные русские княжества входили в состав Литвы, которая вскоре (в 1385 году) официально приняла католичество. Если бы русские потерпели поражение на Куликовом поле, то в православном мире не оставалось бы государства, способного стать Катехоном – «удерживающим мир от зла» царством. Но мы победили.

Летопись рисует такой портрет Дмитрия Донского незадолго до его безвременной кончины: «Дороден, чреват вельми (то есть имел крупную фигуру), власами, брадою черен, взором же дивен… Он не был книжным человеком, но духовные книги имел в самом сердце»[347]. По стилю правления Дмитрий Иванович был больше воином, чем дипломатом, – львом, а не лисицей. Среди русских государей XIV столетия он не имел себе равных в непреклонности и твердости характера.

Две великие силы – русская рать князя Дмитрия Ивановича и ордынское воинство Мамая – встретились на Дону 8 сентября 1380 года.

Некоронованный правитель Орды собрал войско из представителей разных народов. Его основу составляла лучшая в мире монголо-татарская конница. К ней присоединились отряды покоренных народов Поволжья и Кавказа. Финансировали эту агрессию против Москвы генуэзцы.

Дмитрий Иванович обратился к своим воинам со следующими словами: «Отцы и братья мои! Господа ради подвизайтесь и святых ради церквей, и веры ради христианской, ибо смерть нам ныне не смерть, но жизнь вечная! Не думайте, братья, ни о чем земном! Не уклонимся от нашего дела и получим венцы победные от Христа-Бога и Спасителя душам нашим»[348]. Это была священная битва. Летопись описывает ее так: «…бысть долгое время брань крепка зело и сеча зла. Весь день секлись, и пало бесчисленное множество убитых с обеих сторон, и помог Бог князю великому Дмитрию Ивановичу»[349]. День закончился решительным разгромом Мамая и бегством ордынцев с поля боя.

Чтобы прославить Куликовскую победу, Софоний Рязанец, опираясь на мотивы «Слова о полку Игореве», сложил поэму «Задонщина». Картина торжества русичей над мамаевыми полчищами завершается в ней так: «Тогда князь великий Дмитрий Иванович и брат его, князь Владимир Андреевич, полки поганых вспять поворотили и начали их бить и сечь жестоко, тоску на них наводя. И князья их с коней низвергнуты, и трупами татарскими поля усеяны, а реки кровью их потекли. Тут поганые рассыпались в смятении и побежали непроторенными дорогами в Лукоморье, скрежещут они зубами своими, раздирают лица свои… Застонала земля татарская, бедами ж горем наполнившаяся; пропала охота у царей и князей их на Русскую землю ходить. Уже нет веселья в Орде… Уже всюду на Русской земле веселье и ликованье. Вознеслась слава русская над хулой поганых»[350].

Русские государи отныне навсегда станут врагами Ханаана во всех его проявлениях: от работорговцев из Генуи до развратников из Ватикана. И слава русская еще не раз пройдет испытания в борьбе с татарами. Еще не раз дойдут их полчища до Первопрестольной. Но именно с Куликова поля начался расцвет Москвы – Третьего Рима и закат Золотой Орды.

В 1382 году Тохтамыш с большими силами внезапно появился под стенами Москвы. Великому князю пришлось покинуть столицу, чтобы собрать под Костромой войско для отражения удара. Москва была полна решимости выдержать осаду, несмотря на царившие в городе безначалие и тревогу. Русская артиллерия, палившая со стен белокаменного кремля, косила ряды осаждавших. Но ордынцы хитростью сумели выманить для переговоров возглавлявшего оборону князя Остея, убили его, ворвались в город, предали его огню и устроили чудовищную резню.

Однако это страшное опустошение русской столицы оказалось последней победой Тохтамыша. Под Волоком Ламским князь Владимир Андреевич Храбрый разбил татар, и они поспешили убраться с Руси, чтобы сохранить награбленное.

Тем не менее восстановление ордынской власти над Русью было несомненным, хотя и оказалось более формальным, нежели былое безраздельное господство. Московские монеты чеканились теперь с именами двух правителей – Дмитрия Ивановича и Тохтамыша. Но ордынский владыка не остался в Москве, как это собирался сделать Мамай; более того, он даровал победителю Куликовской битвы ярлык на Великое княжение.

Со смертью Мамая прекратилась «великая замятня» – междоусобная война в Орде, длившаяся с 1359 года, когда был убит хан Бердибек. Тохтамыш на 15 лет водворил порядок в своей стране, но после опустошительного вторжения полчищ Тимура, в ходе которого ордынцы потерпели сокрушительное поражение на Тереке в 1395 году, началась агония этого степного государства. Великий полководец Тимур так же, как и Мамай, не был чингизидом, но сумел добиться гораздо большего: создал собственную державу на осколках улуса Чагатая, сына Чингисхана. Она включала в себя всю Среднюю Азию, Кавказ, Иран, Афганистан и Пакистан.

Историк М. Сафаргалиев писал: «Поражение Тохтамыша на Тереке и разорение страны Тимуром вызвали полное крушение Золотой Орды… Тимур с присущей ему жестокостью в течение года беспощадно грабил завоеванные области, разорял города, нанося огромный, непоправимый материальный ущерб. Караванная торговля после разрушения городских центров потеряла всякое значение. Кочевое население, ограбленное победителем, лишилось основного источника существования – скота и было вынуждено влачить нищенское существование. Большая часть кочевников попала в плен и была уведена в Среднюю Азию; оставшаяся часть перекочевала в Литву, Турцию или в Россию»[351].