— Уверена.

— А молодой Тэлбот подозревает, что Пегги что-то знает! Она, конечно, могла снять оттиск с замка на сундуке, это точно. Это Тэлбот видел Дэлтона у сарая?

— Вчера рано утром. В день убийства.

— А что там делал сам Тэлбот?

— Искал мяч для игры в гольф. Он и мистер Дэлтон часто тренируют там удары на короткие дистанции.

Инспектор поднялся и протянул мне свою крупную руку.

— Спасибо, — сказал он. — Я знаю, что это было нелегко. Но если Дэлтон замешан, я должен знать. Конечно, я не скажу, что это вы сообщили об этом. Им не обязательно знать, кто слышал их разговор. Не стоит также забывать, что миссис Дэлтон очень ревнивая женщина. Возможно, она искала какое-нибудь письмо или пару писем! Вы не знаете, почему они так относятся друг к другу? Почему не разговаривают?

— Возможно, у него кто-то был. Но очень давно. Много лет назад.

— Нужно быть очень ревнивой, чтобы до сих пор помнить об этом, мисс Холл. Мне кажется, что это доставляет им удовольствие. Но ясно одно: она его бесспорно не ревновала к старушке Ланкастер!

В этот вечер он сказал еще одно, как бы сам себе.

— Не понимаю, что случилось с ключом от этого сундука. Спрятать ключ можно было только с одной целью — выиграть время. Чтобы скрыться или избавиться от золота. Но никто, связанный с этим делом, не двинулся с места, чтобы сделать это!

И я поняла, что за нами следят гораздо более внимательно, чем мы думаем.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Когда инспектор ушел, мне было о чем подумать. Я еще раз перебрала в памяти все, что знала о ежедневных прогулках мистера Ланкастера, об Эмили, живущей жизнью героев книг, которые она берет в библиотеке, о Маргарет, безнадежно цепляющейся за свою молодость. Подумала также о Пегги, веселой и хорошенькой, возможно, увлеченной мистером Дэлтоном, его джентльменскими ухаживаниями. Но это был все тот же порочный круг. Кто из них мог бы совершить такое ужасное преступление? И как мог преступник, который должен был быть весь измазан в крови, выбежать из закрытого на замки и болты дома в солнечный августовский день и не был никем замечен?

Мэри вернулась в половине двенадцатого. Мама была бы возмущена, если бы узнала. Я подождала, пока она и Энни легли спать. Потом вышла на кухонное крыльцо, чтобы совершить свое довольно неприятное дело.

Я очень нервничала и чего-то боялась. Возбуждение, охватившее меня день назад, исчезло, а с ним и отвага. То, что ночь была светлая, лунная, еще более усугубляло дело. Тени были отчетливее, а ветерок превращал каждый куст и каждое дерево в движущихся и угрожающих мне существ. Даже Холмса не было в его комнате над гаражом, потому что он снова, по приказу мамы, спал в доме. И был недоволен этим.

Я хотела сжечь перчатку в печке. Когда же полезла за ней в контейнер для мусора, мысль о темном подвале испугала меня. Я нащупала перчатку, распрямилась и увидела, что на дорожке стоит человек! Это решило все. Полиция здесь или еще кто-то, но я должна сжечь эту перчатку, пока еще есть такая возможность. И в истерическом состоянии бросилась в дом и побежала по лестнице в подвал.

Помню только, что остановилась у лестницы, чтобы зажечь свет, и снова побежала. Сбежав с лестницы, внезапно остановилась. Я забыла закрыть кухонную дверь. Это было настолько глупо с моей стороны, что я решила бежать обратно и закрыть ее. Но в руке у меня была перчатка, опасная улика, а впереди — длинный коридор, ведущий к печке, по обе стороны которого многочисленные двери.

Нужно было решаться! Я пошла к печке. Когда подходила к маленькой кладовке, где мы хранили дрова, то услышала, что кто-то спускается в подвал по лестнице.

Я обернулась и посмотрела, но двинуться с места не могла. Я бы стояла как вкопанная, даже если бы наш дом горел. Шаги приближались. Это были тяжелые шаги, хотя человек старался идти тихо. Я сделала последнее сверхчеловеческое усилие, вошла в кладовку с дровами, упала, споткнувшись о полено, и осталась лежать в полубессознательном состоянии.

Пришла в себя потому, что в лицо мне светил фонарик и кто-то произнес не совсем знакомым мужским голосом:

— О! Извините, пожалуйста!

— Кто это? — едва смогла спросить я. Было темно, и я ничего не видела. Человек тихо засмеялся.

— Друг. Но я не осуждаю вас за то, что вы мне не доверяете. Ушиблись?

Я села и увидела склонившегося надо мной высокого мужчину.

— Просто испугалась. Если бы вы вышли на свет и я могла увидеть, кто вы…

Он тут же выполнил мою просьбу, и я увидела, что это тот человек, который взорвал газовую плиту Веллингтонов. Но я увидела еще кое-что. В левой руке он держал фонарь, а в правой — синий автоматический револьвер. Он заметил, что я увидела револьвер, и быстро положил его в карман.

— Еще раз извините. Видите ли, я думал, что вы жулик, когда услышал вас на крыльце. А так как в этом районе сейчас неспокойно, я просто пошел за вами. Почему вы оставили дверь открытой? Этого не следовало делать.

— Забыла ее запереть, — ответила я смущенно.

— Это интересно, — заметил он, весело меня разглядывая. — Очень интересно. Все кругом запираются от сумасшедшего или бедного Джима, а вы забываете закрыть кухонную дверь!

И тут я вдруг вспомнила его.

— Я знаю, кто вы. Его друг. Я видела вас однажды у Хелен на вечеринке.

— Да, Хелен устраивает прекрасные вечеринки. У каждого мужчины свой вкус, как, впрочем, и у женщины. А теперь, может быть, мне стоило бы подняться наверх и посмотреть, что вы положили в контейнер для мусора? Или вы сами мне скажете?

— А вы не полицейский?

— Вы хотите оскорбить меня, молодая леди?

Он шутил, но глаза у него были серьезными.

— Послушайте, не можем ли мы пройти в прачечную и сесть там на ванну или корыто? Нам с вами нужно кое-что обсудить, а я вывихнул ногу, когда взорвался. — Я заколебалась, и он добавил: — Джим на вас рассчитывает, мисс Лу. На вас и на меня. Положение у него аховое.

Тут я решилась, пошла обратно в сарай, взяла перчатку и протянула ему.

— Я ничего не бросала в контейнер. Только вынула из него вот это, — сказала я дрожащим голосом. — Это может отправить Джима на электрический стул.