Ее брат был прав.

– Пожалуй, я смогу купить картины аборигенов и в другом городе, – задумчиво проговорила Эрин.

– Можно и так, – согласился Гарет и поглядел на сына, ища его поддержки. – Но ты упоминала о галеристе, который эксплуатирует талантливых художниц в Алис-Спрингс.

– Да, это Феликс Стоу, – сказала Эрин, и сразу вспомнила мужчин и женщин, которые сидели целый день на солнце и работали на него за мизерный гонорар.

– Разве это не повод им помочь? – спросил Гарет.

– Пожалуй, – ответила Эрин. – Я подумаю, па. – Она понимала, что Брэдли прав. Джонатан, скорее всего, поедет к Айерс-Рок на поиски семьи Марли.

В конце концов, желание помочь талантливым художникам определило решение Эрин. Она отправила телеграмму Корнелиусу с сообщением, что едет к нему.

Воскресным утром Эрин прилетела в город Дарвин, расположенный на северном побережье Австралии. Она вышла из самолета в десять часов утра, но уже стояла тридцатиградусная жара, а влажность воздуха достигала чуть ли не ста процентов. Несмотря на усталость, ее душу переполняла радость при виде голубого неба над головой. Эрин тут же пошла в ближайший отель, из которого открывался живописный вид на залив, и взяла номер на ночь. Ее сон совершенно сбился; она лишь немного подремала под жужжащим потолочным вентилятором, а потом пообедала на веранде отеля, хотя ей казалось, что она завтракала.

В надежде на прохладный бриз Эрин решила прогуляться по портовому молу. Над морем плыли темные тучи. Был сезон дождей, и на город надвигалась непогода. Но все равно – Эрин вздохнула от переполнявшего ее блаженства и подставила лицо солнечным лучам.

– Вы, должно быть, пом, – сказал сидевший на моле рыбак на австралийском английском, когда Эрин проходила мимо. Его загорелые, босые ноги болтались над водой. Возле него в ведре били хвостом несчастные рыбы.

Эрин рассеянно посмотрела на него и не сразу сообразила, что он обращался к ней.

– А что это такое? – спросила она.

– Пом? Посланник Матушки Англии, каторжник, которого отправила сюда историческая родина, – серьезным тоном объяснил рыбак.

Кожа на его обветренном лице была коричневая от солнца и непогоды и, конечно, старила его. Рыбак был одет в рубашку с короткими рукавами и открытым воротом и шорты, давно годившиеся на тряпки. Эрин в который раз удивилась неряшливости, с которой одевались австралийцы.

– Я не каторжник, – сказала она не менее серьезно.

Рыбак рассмеялся.

– Это всего лишь прозвище, которое мы дали англичанам. Просто мне бросилась в глаза ваша белая кожа. Вероятно, вы только что прилетели к нам.

– Да, несколько часов назад. Здесь чудесно.

– Эге, в Дарвине жить неплохо, несмотря на то, что город уже несколько раз был сильно разрушен. Но мы стойкий народец, нас голыми руками не возьмешь.

– Разрушен? Когда же?

– Мощные циклоны несколько раз стирали нас с карты. Циклон 1937 года я помню так, словно это было вчера. Я и родился на свет во время одного из циклонов.

– Ой, бедная ваша матушка. Неужели циклон вызвал у нее схватки?

– Возможно. Она якобы лежала на полу постирочной, когда над нашим домом пронеслось око циклона. Все затихло, а я вылетел из нее и заревел что было мочи. С тех пор матушка винила циклон во всех моих дурных поступках. – Он засмеялся.

– Что делала ваша матушка в постирочной? – удивилась Эрин. – Не стирала же она белье во время циклона?

– Не-е. Просто это было единственное место в доме, где был хоть какой-то шанс выжить. Так и получилось. Наш деревянный дом, построенный на сваях, снесло вместе со всем, что в нем было. Уцелела только постирочная, сложенная из кирпича. Поэтому я и могу теперь разговаривать с вами.

– Как интересно! – Эрин не могла даже представить, как семья могла выжить в такой катастрофе.

– В феврале 1942 года японцы сбросили на нас больше бомб, чем на Перл-Харбор. Их мишенью были портовые сооружения и две авиабазы, чтобы союзные войска не могли поддерживать оборону Тимора и Явы. Они разрушили город и убили двести пятьдесят человек. Мне повезло, в то время я охотился на крокодилов в десяти милях дальше по побережью. Но даже оттуда я слышал грохот взрывов.

– Мне не верится, что бомбежки у вас были сильнее, чем в Перл-Харборе, – скептически заметила Эрин. Она не знала, верить этому человеку или нет. – Я никогда не слышала об этом.

– Наше правительство просто не хотело трубить на весь мир об этом, – сказал рыболов. – Оно считало, что чисто в психологическом плане для нас, осси, это был страшный удар. Возможно, что для тех, кто живет на юге, так и было. Но мы тут, на Северной территории, народ жесткий, как крокодиловая кожа… Ну а теперь поторопитесь-ка, мисс, – он показал на небо. – Или вы хотите добираться до отеля вплавь?

Не прошло и часа, как на Дарвин обрушился самый сильный ливень, какой Эрин видела в своей жизни. Желоба не вмещали всей пролившейся с небес воды, улицы моментально превратились в реки. У администратора отеля она узнала, что в сезон дождей самолеты летали в Алис-Спрингс нерегулярно, и в ближайшие два дня рейсов точно не будет. Эрин ничего не оставалось, как купить билет на автобус, который отправлялся спозаранку на следующее утро.

Она отправилась в путь с ожиданием приключения, не подозревая, что дорога в добрых девятьсот миль займет почти тридцать утомительных часов, проведенных в жаре и пыли. К тому же оказалось, что водитель не пропустил ни одной выбоины на дороге, и автобус трижды ломался. Но по крайней мере она увидела эту часть Австралии и несколько городов.

– Некоторые водители объезжают ямы; вероятно, это неплохая идея, – сказала Эрин шоферу, когда все пассажиры стояли под палящим солнцем и смотрели, как он в третий раз менял колесо.

За эту непрошеную информацию она была наказана уничижительным взглядом. После этого парень все-таки старался объезжать выбоины, автобус вилял, как собачий хвост, и теперь всех его пассажиров изрядно растрясло.

Еще никогда Эрин так не радовалась, что снова видит своего дядю. Он приехал за ней на автовокзал.

– Мне нужно срочно принять ванну! – первое, что она выкрикнула, увидев его.

Корнелиус рассмеялся.

Войдя в дом, Эрин сразу почувствовала себя хорошо, вот только в ее душе еще больше усилилась тоска по Джонатану и Марли. Она помылась, потом они ели сэндвичи и пили чай на веранде. Только вид пустых качелей вызывал у нее боль.

– Мне нелегко жить в пустом доме; у меня все время звучит в ушах звонкий смех Марли. Поэтому я очень рад твоему приезду, – сказал Корнелиус.

– Значит, ты тоже скучаешь без нее… – Эрин грустно посмотрела на дядю. – Малышка умеет покорять сердца людей.

– Джонатан тоже умеет, – добавил Корнелиус, но тут же сменил тему, заметив волнение Эрин, и обстоятельно рассказал ей о своих поездках в Брум и Лайтнинг-Ридж. – Постой, сейчас я покажу тебе свои приобретения. – И он достал жемчуг и опалы.