Они нырнули в антигравитационный колодец, сели в небольшой вагончик, и тот быстро доставил их в периферийную зону. На конечной остановке они вошли в дверь, за которой тянулся огромный коридор. По его ровному полу бежали рельсы.

– Периферийный путь номер семь, – разъяснила молодая женщина. – Входит в систему обороны и позволяет быстро доставлять людей и снаряжение к любой точке корпуса на этой палубе в случае нападения. Сейчас можно пересечь его, поскольку сигнальные огни не горят. Но никогда не переходи при горящих!

Перед ними появилась еще одна дверь. Они шагнули внутрь помещения и увидели сидящего за столом мужчину.

– Ваши имена? Ваши карточки? – официальным тоном спросил незнакомец.

– Орена Валох, гидропонист и писательница.

– Тинкар Холрой.

Он на мгновение запнулся, и Орена добавила вместо него:

– Планетянин.

Мужчина нахмурил брови.

– Карточка «А», – продолжила она. – Распоряжение текнора.

– Хорошо. Проходите.

– Наблюдательные посты – это глаза города, – принялась объяснять Орена, – и всегда находятся под охраной, но в мирное время проход к ним открыт.

Пост оказался довольно большим залом, одну из стен которого занимал экран, в этот момент безжизненно-серый. В зале работали пять инженеров, удобно расположившихся в креслах спиной к экрану. Орена обратилась к самому молодому, желтолицему парню с раскосыми глазами:

– Привет, Пеи. Привет, братья. Представляю вам Тинкара Холроя из Звездной гвардии земной империи.

Сидящие разом вскочили:

– Планетянин? Да ты с ума сошла! Зачем ты притащила его сюда?

– Карточка «А», приказ текнора!

– Полагаю, Тан знает, что делает, – проговорил китаец. – Привет… – Он поискал забытое слово, потом закончил: – Господин Холрой.

– «Лейтенант» было бы уместнее, но мне все равно. Мне гораздо интереснее смотреть, как работают ваши наблюдательные посты, чем заниматься вопросами этикета. А почему экран выключен?

Губы китайца расползлись в тонкой улыбке.

– Неужели в земной гвардии нашли метод наблюдения за гиперпространством? Мы вынырнем через несколько минут.

Тинкар глазами поискал свободное кресло. Переход в гиперпространство и выход из него на земных звездолетах всегда сопровождались неприятными ощущениями.

– Что вы ищете? – поинтересовался китаец.

– Кресло или то, за что можно ухватиться.

– А, вы все еще используете гитроны Кюрсена? – понимающе хохотнул новый знакомый. – Мы давно от них отказались! Не бойся, ты ничего не почувствуешь.

– Будь у тебя мозги, планетянин, ты бы уже понял. С тех пор как ты прибыл на «Тильзин», мы два раза выходили в космос и возвращались обратно, – злорадно заметил другой наблюдатель.

– Ох! Довольно уже! – оборвала его Орена. – Разве он виноват в том, что попал к нам из дикой страны? Лучше покажите, как действует экран, мы уже вынырнули! Хороши наблюдатели, не видят, что зажглась лампочка тревоги!

Мужчины смущенно заняли свои места перед пультом управления, и экран зажегся. Тинкар удивленно вскрикнул. Вокруг сияло множество звезд.

– Центр галактики?

Он вспомнил уроки космографии, которые посещал совсем еще юным кадетом, и огромную модель Млечного Пути, свисавшую с потолка в холле Военной академии. Он часто предавался мечтаниям около нее, разглядывая крохотную пурпурную зону – земную империю, находившуюся практически на периферии галактики.

– Нет. Шаровое скопление, – откликнулся китаец.

Землянин зачарованно смотрел на экран. Справа немыслимо громадная газовая туманность – сверкающее покрывало – затеняла целый сектор неба, а слева огромный матовый шлейф сливался с бездной, в которую стремглав падал город.

Один из мужчин встал и заговорил в микрофон:

– Приближаемся к планетарной системе, которую намерен обследовать текнор.

Мужчина наклонился к стоявшему перед ним аппарату.

Тинкар подошел ближе. На маленьком экране пульсировали светящиеся полосы.

– А у вас на флоте есть такое?

– Нет. А что это?

– Анализатор пертурбаций. Каждый раз, когда звездолет входит в гиперпространство или выходит из него, образуются волны Люрсака, мы засекаем их и анализируем с помощью этой аппаратуры. Вот, смотри!

Верхняя полоса замерла. По индикатору побежали ряды цифр.

– Расстояние – триста тысяч километров. Склонение – плюс тридцать. Восхождение справа – сто двадцать два. Иная раса или одна из наших. Быть может, мы этого никогда не узнаем.

Тинкар едва не спросил: «Получается, вы не способны отслеживать их в гиперпространстве?» – но вовремя вспомнил о кодексе чести гвардейца и промолчал. Ничто в аппаратах, которые он видел перед собой, не походило на локатор.

Раздался звонок.

– Ага! Снова ныряем в гиперпространство. На этот раз вылазка продолжалась недолго. Скорее всего, в этой системе нет ничего интересного, – сказал китаец.

– Уже восемнадцать часов, Тинкар, – озабоченно сказала Орена. – А поскольку я хочу пригласить тебя на ужин, нам пора идти. Всем до свидания!

– До вечера, Орена? – спросил Пеи.

– Нет, сегодня я занята.

Желтолицый помрачнел:

– А, понимаю. Ладно, ты свободный человек.

– Мы все свободны, Пеи!

Орена открыла дверь и посторонилась:

– Входи, Тинкар!

Квартира была маленькой, но обставленной так, что землянину, привыкшему к аскетическим кабинам звездолетов гвардии, показалось, будто он попал в шикарные апартаменты. На Земле только люди знатного происхождения могли позволить себе иметь столь драгоценные ткани, навощенный столик из настоящего дерева, книги в кожаных переплетах. Несколько светящихся картин, словно окна, прорезали стены. То были ландшафты разных планет. Тинкар замер перед одним из них, бесконечной рыжей равниной, укрытой фиолетовым туманом, за которым угадывались холмы.

– Марс?

– Нет. Какая-то другая планета.

– Эти картины нарисовали вы?

– Я? Конечно же нет!

– Вы их купили? Император отдал бы за них тысячи дилларов!

– Вряд ли он когда-либо их увидит! Картины нарисовал Пеи, тот молодой человек, которого мы встретили на наблюдательном посту.

– Да? Скажите, а почему он смотрел на меня так сердито, когда мы уходили? Потому что я планетянин?

Она улыбнулась:

– Ха-ха! Из-за этого тоже. Но в основном из-за того, что сегодня со мной ужинаешь ты вместо него.

– И только? Вы очень странный народ!