Ой, да ты шутница. Покачав головой, я покинул ее квартиру, зашел в лифт, нажал кнопку «Лобби» и пробормотал:

– Чертово свидание.

Наши дни

Я вышла из душа, оделась и начала сушить волосы полотенцем, когда снаружи вновь донесся рев моторов тяжелых пикапов и грохот отбойного молотка.

Чем они там занимались? Эта суматоха продолжалась со вчерашнего утра. Поначалу я пыталась не обращать внимания, потом решила, что охрана продолжала устанавливать сигнализацию и менять замки, вот только звуки больше напоминали масштабную стройку.

Пройдя до конца коридора и миновав свою спальню, я остановилась у окна. На улице пищал сдававший задним ходом пикап, перекрикивались рабочие. Разобрать, что они говорили, я не могла.

Дэймон снова исчез после нашей ссоры в спальне. Я не разговаривала с ним и не слышала его в доме на протяжении почти двух дней.

Два дня свободы, репетиций в студии и дома, коллективных обсуждений с Рикой и Алекс способов включить меня в программу каких-нибудь шоу или открытых фестивалей.

Сзади кто-то поднялся по лестнице, и я узнала шаги. У Крэйна была своеобразная походка, словно он слегка волочил ноги по паркету.

– Что за шум снаружи? – спросила я, обернувшись через плечо.

В ожидании ответа я почувствовала, как он подошел ближе.

– Мистер Торренс сносит этот, по его словам, «идиотский безвкусный гребаный фонтан».

То, как язвительно мужчина повторил тираду Дэймона, почти заставило меня засмеяться, пока я не уловила их смысл.

– Сносит, – пробормотала я.

Он решил избавиться от фонтана перед моим домом. Уничтожить его.

Будто не хотел никаких напоминаний о прошлом; о том, чем ему была дорога наша встреча в детстве.

Дэймон хотел убить эти воспоминания.

Я перестала промокать волосы и опустила полотенце.

– Он здесь?

– Поблизости.

Поблизости. И что это значило? Дэймон всегда был рядом? Даже когда уходил?

– Вам что-нибудь нужно? – поинтересовался Крэйн. – Вряд ли он вернется сегодня, но я могу передать ему сообщение.

Понятия не имела, с чего начать. Мне хотелось так много сказать Дэймону, однако у меня в голове по-прежнему оставалась мешанина чувств, противоречащих фактам.

Я не хотела говорить с ним – мне достаточно было чувствовать его присутствие в доме.

Развернувшись, я двинулась вдоль стены, ничего не ответив охраннику, проскользнула в свою комнату и закрыла дверь.

Я усердно старалась не думать обо всем, что он сказал позапрошлой ночью, занимая себя хореографией и планированием. Но стоило мне на секунду замедлиться, и я опять видела Дэймона. Он снова сидел в моей комнате, шептал о невиданных для меня кошмарах, делился секретами, которые так долго держал в тайне.

Должна ли я забыть обо всех его поступках? Могло ли все внезапно наладиться только потому, что чувства парня были искренними?

Я ходила по спальне, убирала одежду, наводила порядок. Вчера утром после истерики Дэймона пришел Крэйн и собрал вещи, которые его босс скинул на пол, затем заменил разбитое зеркало. А позже, когда я вернулась домой в тот же день, мужчина привел подрядчика, чтобы установить новую дверь. Комната почти вернулась к своему прежнему состоянию. Умел бы Дэймон устранять все свои беспорядки столь же быстро!

Есть причины для того, чтобы все было так, как оно есть.

Лежа на кровати, я слышала транспорт и рабочих, все еще перемещавшихся по двору. Закрыв глаза, я ощутила, как расслабилось тело, но мозг продолжал упорно работать.

Меня отчаянно тянуло к нему. Я отчетливо помнила, насколько приятно было дразнить друг друга, смеяться, не размыкая губ после поцелуя. Помнила жар объятий Дэймона, то, с какой жадностью его тело жаждало моего и как я изнывала, тоскуя по его грубости и опасности, по шепоту. По нему. Как всегда мысленно представляла глаза Дэймона Торренса цвета воронова крыла даже раньше, чем узнала, что моим призраком был он.

– Идем, – говорит Дэймон, утягивая меня из лабиринта. – Тебе понравится.

– Что понравится?

Тяжело дыша и спотыкаясь, я стараюсь поспеть за ним, пока он бежит к выходу за пределы живой изгороди. Дэймон хочет показать мне что-то, хотя я бы предпочла остаться в фонтане. Там интересно – так таинственно.

Но он выглядит таким счастливым сейчас, и мне немного любопытно. Я не могу перестать улыбаться. В животе все трепещет.

Мы убегаем вглубь заднего двора. Наша одежда промокла, в ней становится холодно. По мере приближения к лесу, я сразу замечаю нашу цель. Подняв глаза, я разглядываю длинную лестницу из деревянных досок, прибитых к стволу дерева, которая ведет к замаскированному в кроне домику. Своего рода домику. Похоже, он еще не достроен. Там есть пол и перила снаружи. Строение расположено между двумя ветками и окружено листвой. Ты не просто окажешься в домике на дереве, а словно в самом дереве.

Я отпускаю его руку.

– Ого. Везет тебе.

Дэймон стоит рядом, тоже глядя вверх.

– Тебе нравится?

Не сводя с домика глаз, я киваю.

Интересно, он сам его построил или ему кто-то помогал? Домик не такой шикарный, как некоторые из виденных мной, к тому же отец Дэймона не производит впечатления человека, способного смастерить что-то своими руками.

– Поднимайся первой, – говорит Дэймон. – Если оступишься, я тебя поймаю.

Я перевожу взгляд на мальчика. Его темные глаза смотрят на меня из-под черных ресниц.

Почему я вдруг нервничаю? Мне страшно? Может быть, потому что дерево высокое?

– Думаю, мои родители могут рассердиться, – отвечаю я ему. Я никогда так высоко не забиралась.

Его улыбка меркнет. Спустя мгновение он разочарованно кивает.

– Ладно.

Мне становится стыдно. Я хочу забраться туда, хочу играть с ним. Дэймон хороший, не называет меня трусихой и не сердится на меня. Он мне нравится.

– Ты не дашь мне упасть? – спрашиваю я, чтобы стало совсем не страшно.

Он смотрит на меня, снова радостный, и улыбается. Потом берет за руку, и мы бежим к лестнице. Я взбираюсь первая. Доски кажутся новыми и прибиты крепко. Сердце колотится. Ведь если поскользнусь или плохо схвачусь за перекладину, то упаду.

Но я чувствую Дэймона у себя за спиной, сглатываю ком в горле и начинаю взбираться шаг за шагом. Вниз не смотрю, сосредоточившись на дверце в полу домика, виднеющейся сквозь листву.

Моя пачка цепляется за кору. Крепче хватаясь за доски, я освобождаю ее и продолжаю подниматься.