Ветер овевает мои ноги, отчего промокшая одежда становится еще холоднее. Я не сдерживаюсь и бросаю взгляд вниз, замечаю, на какой мы высоте. Резко вздохнув, я обвиваю обеими руками доску перед собой.

– Мне страшно. Слишком высоко.

Дэймон взбирается на мою перекладину, становится сзади. Мои ступни оказываются между его ступней, а руки – между его рук.

– Все в порядке. Я держу тебя, – произносит он. – Обещаю.

Я сжимаю кулаки, после чего чуть отдаляюсь от дерева, оглядываюсь через плечо и встречаюсь с ним взглядом. Дэймон так близко, почти нос к носу, и смотрит мне в глаза. Какое-то странное чувство переполняет грудь от его близости, меня будто тянет к нему. Я не могу отвести взгляд, не могу справиться с этим притяжением.

Губы мальчика касаются моих. И я как будто проваливаюсь куда-то вниз.

Дыхание перехватывает, по всему телу пробегает дрожь. Я отстраняюсь от него и крепче цепляюсь за доску. Мое лицо вспыхивает.

– Зачем ты это сделал?

– Я ничего не делал. Ты сама, – выпаливает он.

– Это не я.

Боже, мне ужасно стыдно.

Снова обернувшись, я проверяю, не злится ли мальчик, но он выглядит так же смущенно, как и я.

Это же не я его поцеловала, верно? А он меня.

Или мы оба. Уф-ф-ф-ф…

Дэймон подталкивает меня.

– Живее. Давай.

Несмотря на то что я до сих пор сгораю от стыда, мне становится легче дышать, когда понимаю – он все еще хочет подняться на дерево вместе со мной.

Клево. Значит, мы просто забудем о случившемся.

Я достигаю вершины лестницы, останавливаюсь и жду его, чтобы открыть дверцу. Он толкает ее вверх, и она распахивается, ударившись об пол.

Облегченно улыбаясь, я быстро переползаю на пол домика и встаю на ноги.

Листья вокруг шелестят от порывов ветра.

– Ого, – выдыхаю я.

Здесь словно другой мир.

Я поворачиваюсь кругом. Пол сделан в виде огромной округлой площадки причудливой формы. Отсюда видно верхушки некоторых деревьев, часовую башню, крыши особняков.

С улыбкой я указываю вдаль.

– Я вижу океан!

Сквозь ветви за лесным массивом мелькает серебристая полоска воды, тянущаяся до горизонта. Взглянув вверх, я рассматриваю ветки у нас над головами на случай, если мы захотим взобраться еще выше.

Какой же Дэймон счастливчик. Это так здорово. Будь у меня дома такое место, я бы оттуда никогда не слезала.

Он позволяет мне осмотреться, а сам в это время расхаживает вокруг, засунув руки в карманы. Я обнаруживаю на полу фонарь, спальный мешок, несколько рисунков, пустые пачки чипсов и банки из-под газировки, а затем перевожу взгляд прямо на него.

– Почему ты прячешься в фонтане, раз у тебя есть такой домик?

– Потому что они знают о нем.

Мальчик отвечает быстро – наверное, его так научили. Как часто он прячется и остается один? Дэймон не должен всегда быть в одиночестве.

Я подхожу к ограде, смотрю на его дом, где продолжается вечеринка. Только лиц присутствующих не разглядеть и музыку не слышно, потому что мы чересчур далеко.

Он останавливается сбоку.

– Почему тебя назвали Уинтер?

– В честь стихотворения Уолтера Де Ла Мэра, – отвечаю я, любуясь бескрайним простором, и цитирую фрагмент: – «Сгущается тьма,/ Вспышка за вспышкой мерцает,/ То мороз огоньки разжигает,/ И вскоре над морем пены холодной,/ Всплывает белая луна».

Я знаю весь стих наизусть, однако Дэймону вряд ли интересно его слушать. Когда одноклассники спрашивают меня о моем имени, они быстро теряют интерес.

– Он описывает зиму, – говорю я. – Мама сказала, что благодаря стиху это холодное и суровое время года показалось ей красивым. Она говорит, мы живем ради красоты, которую можно найти повсюду. Нужно лишь внимательнее присмотреться.

Мальчик задумчиво устремляет взгляд вдаль.

– Не знаю точно, почему мама решила так меня назвать, но мне нравится, – добавляю я.

Сев на пол, он свешивает ноги с края и опирается руками на деревянную защитную перекладину. Я колеблюсь секунды три, а потом тоже плюхаюсь рядом, свешиваю ноги и смеюсь из-за порхающих в животе бабочек.

Глянув вниз, я сразу же отшатываюсь назад, потому что начинает кружиться голова.

Мы сидим молча, изучаем пейзаж. Головокружение не проходит, и я провожу рукой по волосам.

– Больно, – произношу я вслух, поправляя свой пучок. – Кожу тянет…

Так всегда бывает после целого дня с тугой прической. Распускать волосы потом очень приятно.

Я вытаскиваю из пучка заколку – вторую такую же я оставила в фонтане, – затем шпильки.

– Ты мне не поможешь? Проверишь, все ли я достала?

Дэймон протягивает руку, ощупывает мои волосы и вытягивает еще несколько шпилек, помогает развернуть пучок. Запустив пальцы в пряди, я массирую кожу головы и вздыхаю от удовольствия.

Я смотрю на него. Он разглядывает мое лицо.

Моя кожа вспыхивает. В костюме становится жарко.

Отвернувшись, мальчик выдыхает и переводит взгляд вперед.

– Я могу снова тебя поцеловать, когда мы повзрослеем. Просто, чтобы ты знала.

У меня слегка отвисает челюсть. Хочется фыркнуть от отвращения на случай, если он шутит или дразнится, но…

Дэймон говорит правду?

Я закусываю губы, сдерживая улыбку. Понятия не имею, почему хочу улыбнуться, но ничего не могу с собой поделать.

Он опускает ладонь на пол возле моей. Сердце стучит так громко. Дэймон возьмет меня за руку?

– Уинтер! – воздух пронзает крик, отчего я подскакиваю на месте.

Оглядев землю, я замечаю отца и мать, стремительно приближающихся к домику на дереве. Их взгляды сосредоточены на нас.

– Почему ты убежала, не предупредив маму? – рявкает отец.

– Папа, – выдыхаю я, вдруг испугавшись, что сделала что-то плохое.

Почему он пришел? Его не было на вечеринке. Похоже, он расстроен.

– Спускайся, милая, – окликает мама, разглаживая свою одежду. – Пора уходить.

– Заткнись, – говорит папа. – Они с Арион не должны больше появляться в этом доме. Тебе повезет, если я не отсужу у тебя право полной опеки над девочками.

Опеки? Из-за чего он на нее злится?

– Что происходит? – Я смотрю на Дэймона.

Мы сделали что-то неправильное?

Он качает головой, сдвигается назад и тянет меня за собой.

– Я не знаю.