Приговор суда – памятник эпохи.

А.Ф. КОНИ

Конечная цель предварительного следствия состояла в том, чтобы подготовить обвинительное заключение, достаточно убедительное для утверждения его прокурором, и направить это заключение в суд. Ибо при всем беспредельном могуществе органов НКВД в 1937–1938 гг. официальная линия в решении судьбы арестованных военнослужащих РККА предписывала непременное судебное оформление их уничтожения.

К настоящему времени многочисленные публикации весьма аргументированно доказали, что на протяжении всего советского периода в жизни России ни о какой независимости судебной власти говорить нельзя. Но даже при том, что любые суды в Советском Союзе всегда были готовы по-лакейски угодливо исполнить волю высшего партийного синедриона и его охранного ведомства, все же руководство партии и страны прибегло к созданию целой системы несудебных органов. Краткая, но емкая их характеристика уже дана в опубликованной в 1989 г. справке1, поэтому я в этом разделе постараюсь рассказать лишь о роли и месте несудебных органов в уничтожении военных кадров в 1937–1941 гг.

Почему же так много было создано всяческих несудебных инстанций? Ведь, кроме давно уже существовавшего Особого совещания при НКВД СССР, была создана так называемая «высшая двойка», состоявшая из наркома внутренних дел и Прокурора Союза ССР. Появились тройки НКВД союзных и автономных республик, УНКВД краев и областей, а затем и особые тройки, состоявшие из первого секретаря соответствующего комитета ВКП(б), начальника управления (отдела, отделения) НКВД и прокурора…

Один из вариантов ответа на этот вопрос содержится в коллективном письме 15 бывших военнослужащих из Читы (от лейтенанта до майора) от 30 ноября 1939 г., адресованного Сталину (копия – Ворошилову): «Пишем коллективно ввиду того, что администрация О… исправительно-трудовой колонии не предоставила нам бумаги для писания жалоб. Начальник Читинского НКВД Хорхорин, его замы Крылов и Видякин били… Созданные таким путем провокационные дела, естественно, не могли рассматриваться нормальными судами, где мы могли бы давать правдивые показания и тем самым разоблачить гнусную клевету, искусственно подобранную в делах. Очевидно, только поэтому дела наши были направлены на заочное рассмотрение в Особое совещание НКВД»2.

И действительно, все эти несудебные органы были как бы «родными» для следователей НКВД. Ведь при всей их изощренности и фальсификаторских ухищрениях нередко очередное «дело» оставалось настолько необоснованным, что его даже в совершенно рептильный в 1937–1938 гг. суд военного трибунала или Военной коллегии Верховного суда СССР передавать было как-то неудобно. И мало ли что может на суде выкинуть «неразоружившийся военный заговорщик»? И вот тут-то в любую минуту незадачливых следователей могли выручить несудебные органы, творившие свою расправу, как правило, без вызова подсудимых, заочно, по спискам, и «спасавшие» самое «рассыпающееся» дело.

Мрачную известность имело Особое совещание при народном комиссариате внутренних дел СССР. Оно было утверждено в 1934 г., а упразднено лишь 1 сентября 1953 г. Председателем этого совещания был нарком внутренних дел СССР, а членами: заместитель наркома, уполномоченный НКВД по РСФСР, начальник Главного управления Рабоче-крестьянской милиции и нарком внутренних дел той союзной республики, на территории которой возникло дело. Вначале этому совещанию было предоставлено право применять «к лицам, признаваемым общественно-опасными» ссылку, высылку и заключение в лагерь сроком до 5 лет, а затем эти права были значительно расширены вплоть до применения высшей меры наказания.

Судя по изученным надзорным производствам, были осуждены Особым совещанием в 1937–1938 гг. к ВМН полковник запаса И.Я. Карасик, капитан 1-го ранга П.А. Штейнгаузен. Значительная группа военных была этим совещанием отправлена в тюрьмы и лагеря на различные сроки и именно там встретили свой смертный час. Среди них: корпусной комиссар И.П. Петухов, флагман 2-го ранга Д.П. Исаков, дивизионный комиссар А.С. Лоос, комбриги А.И. Залевский, А.М. Тарновский-Терлецкий, Е.М. Тихомиров, бригадный комиссар В.Я. Шилкин, бригвоенюрист А.Г. Сенкевич, полковник Д.И. Артамонов, полковой комиссар А.Р. Медведев, интендант 1-го ранга К.Г. Тракман, майор С.И. Кальва. Свою кровавую жатву Особое совещание продолжало собирать и в последующие годы. В один день – 13 февраля 1942 г. – постановлением ОСО были приговорены к расстрелу генерал-лейтенанты авиации Герои Советского Союза Е.С. Птухин и П.И. Пумпур, комдивы Н.Н. Васильченко, И.П. Сергеев, А.А. Тальковский, генерал-майоры М.И. Петров и Герой Советского Союза Э.Г. Шахт.

Известно также, что уже с первых месяцев после взятия власти в стране большевиками имели место расстрелы «в особом порядке». Ю. Фелыптинский, например, сообщает о таком факте. Когда перед созывом Учредительного собрания проходило совещание группы членов ЦК, то из кармана повешенного В.И. Лениным на вешалке пальто кто-то украл револьвер. «Начали розыски. Вора нашли. Им оказался один из матросов, охранявших Собрание. Его вывели в сад и немедленно расстреляли»3. Порядок расстрела, безусловно, «особый». А через несколько недель право бессудного расстрела «на месте преступления» было предоставлено вполне официально, декретом Совнаркома РСФСР от 21 февраля 1918 г.4.

Историкам еще только предстоит изучить, сколько таких расстрелов «в особом порядке» было в годы Гражданской войны и после нее. Но то, что они были и в мирное время, это бесспорно. Вот лишь один выявленный факт. В 1935 г. начальник спецбюро УНКВД по ДВК А.А. Лиман-Митрофанов дал трем бывшим сотрудникам НКВД приказание расстрелять двух неизвестных по фамилии лиц, из которых один был якобы капитаном японской армии, а второй по национальности монголом или бурятом. Этот расстрел якобы «закордонных агентов – двурушников» был произведен по устному указанию высших начальников из НКВД СССР. Даже когда в 1957 г. по этому поводу был запрошен начальник Хабаровского УНКВД, то он заявил, что «это не убийство, а одна из разновидностей оперативной необходимости»5. Вот такой менталитет!

Что касается бессудных убийств военнослужащих в 1937 г., то пофамильно мне удалось выявить лишь несколько таких случаев. 1 августа 1937 г. в Тбилиси в ходе допроса был убит только что арестованный командир и военный комиссар 2-й Грузинской стрелковой дивизии комдив Ф.М. Буачидзе. Так же без суда, «в особом порядке» были расстреляны 21 августа 1937 г. бывший начальник 1-го отдела Разведуправления РККА корпусной комиссар О.О. Штейнбрюк6 и начальник 2-го отдела этого же управления корпусной комиссар Ф.П. Карин. Следует заметить запись в надзорном производстве Карина о том, что он был расстрелян по решению Специальной комиссии от 21 августа 19377 г. Значит, существовала еще какая-то пока что неведомая миру «специальная комиссия», обладавшая тайными полномочиями расстреливать чуть ли не любого?

С началом войны дело дошло до того, что стали убивать просто по личному указанию народного комиссара внутренних дел СССР. Так, в октябре 1941 г. были расстреляны генерал-полковники А.Д. Локтионов и Герой Советского Союза Г.М. Штерн, генерал-лейтенанты авиации Ф.К. Арженухин, Герои Советского Союза И.И. Проскуров и П.В. Рычагов, дважды Герой Советского Союза Я.В. Смушкевич, дивинженер И.Ф. Сакриер, генерал-майоры П.С. Володин, М.М. Каюков, Г.К. Савченко, бригинженер С.О. Склизков. Таков был «особый порядок».