— Ты сделаешь это, Риган? — повторил свой вопрос Игвар, видя, что она всё ещё пытается что-то разглядеть в его лице.

−Да, − ответила она твёрдо и отбросила хольмгрег, − одной фрэйей меньше, одной больше… ну… какая разница! Я её не трону. Но ты откажешься от неё навсегда. Мы поклянёмся кровью, и наш договор будет нерушим. Ты согласен?

Игвар лишь мимолётно подумал, что жаль нельзя всё вернуть на несколько дней назад! Всё могло бы быть по−другому. Но теперь, ему осталось только ответить…

−Нет! — раздался сзади звонкий голос Олинн. — Нет! Ни за что!

Тишина разорвалась с треском, и звуки обрушились яростью гончих, которые взвились, завыли и заметались по краю поляны, разбрызгивая слюну, рыли когтями землю и рвались к своей жертве, но их будто удерживала невидимая стена. Игвар оглянулся и увидел, как Олинн стоит, опираясь рукой на древний камень, и смотрит на них полным решимости взглядом. А в другой руке держит его торквес, который сняла с шеи. Она отшвырнула его на траву и подошла к Игвару.

−Что ты делаешь, пичужка?! — воскликнул он. — Остановись! Ты должна жить!

−Нет, Игвар! Нет! — крикнула Олинн. — Не делай этого! Ей уже недолго осталось…

Огонь добрался уже до вершины холма, и вспыхнул за спинами гончих.

Послышалось яростное шипение. Лицо Риган изменилось, и сквозь него местами проступила чёрная кожа, покрытая чешуйками. Не в силах справиться со своей яростью, и смотреть на то, как вожделенная добыча ускользает из её рук, она воскликнула:

−Ну так умри у него на глазах! Ты сгоришь прямо здесь! — она подхватила брошенный хольмгрег и махнула рукой.

Раздался звук свистка и гончие рванулись к Олинн. Но Игвар преградил им путь, и они набросились на него со всей силой своей ярости.

А Олинн шагнула вперёд и схватила Риган за руку, держащую хольмгрег. Она крепко сжала её пальцы и тот самый перстень с красным камнем и закрыла глаза.

Ослепительно яркая молния рассекла воздух и ударила в один из менгиров расколов его пополам. Раздался грохот такой силы, что казалось, где−то в небе сошлись в битве две армии. Ветер сорвался, закрутив огонь, рванув его сначала вверх, а потом прибив к земле. И следом ещё одна молния ударила рядом, и ещё одна…

Но Олинн не слышала этого грохота. Она взглянула в голубые глаза Риган, но не увидела её. Увидела только ненасытную чёрную тварь, пробравшуюся в тело женщины с алыми волосами, тварь, полностью подчинившую себе её разум и волю. Сроднившуюся с её желаниями и выпившую её душу до дна. От настоящей Риган осталась лишь аловласая оболочка, которая приводила в мир свою хозяйку тварей. И камень в перстне — это ключ, который открывал им дверь. Каждый камень — новая дверь. И так много уже этих дверей, что скоро прежний мир погибнет, если их не остановить.

Звезда в ладони Олинн ожила, налилась силой и стала расти, шириться, становиться всё ярче и ярче. Она жгла руку Риган, испепеляя её ослепительно-белым светом. Низар начал корчиться в муках, твари взвыли, взвились на дыбы, отпустив свою добычу, и клочья чёрной кожи стали сползать с их рёбер. Всё вокруг смешалось: вой гончих, ярость корчившихся в Риган и Низаре тварей, ветер, гром и молнии, звуки пожара и стон умирающего леса.

А звезда всё росла и росла, дотянулась до менгиров, занимая всю поляну, наливаясь бело-голубым сиянием, таким ярким, что невозможно было смотреть. Она вспыхнула и во все стороны покатились волны голубого света, куда-то далеко, до самого горизонта, укрытого дымом и тучами. Вспыхнула и погасла. И в тот же миг небо обрушилось на землю небывалым ливнем.

Олинн стояла и смотрела, как затухает вокруг пламя, как тварь, сидящая в Риган, растворяется и стекает вниз чёрной водой, и там, где стояли воины и Низар, не остаётся ничего, кроме чёрных пятен на земле. Она разжала пальцы и увидела, что красный камень на руке Риган превратился в пепел и рассыпался, и ожерелье на её груди почернело, и стало просто россыпью углей. Риган упала на землю, словно подкошенная. Гончие лопнули, распались на комья грязи, а дальше Олинн уже не видела ничего. Она бросилась туда, где на земле лежал Игвар и опустилась рядом с ним на колени.

−Нет! Нет! Нет! Ты не можешь! — прошептала она, прикладывая ухо к его окровавленной груди.

Твари его не пощадили. И даже в прошлый раз, когда она нашла его на болотах, он не выглядел так ужасно, как сейчас. Она пыталась услышать стук его сердца, но оно не билось.

Глава 38

−Как он? — спросил Гленн, войдя в избушку и посмотрев на Олинн, сидящую возле лежанки Игвара.

−Всё так же, − ответила она тихо.

−Ты бы поспала… Хочешь, я посижу?

−Нет, − Олинн упрямо покачала головой. — Я сама.

Она встала и принялась суетиться, опять что−то готовить, греметь котелками, сосредоточенно растирать травы в ступке, снова и снова меняла повязки, варила отвар, хотя его и так было полно в каждой кружке, и молчала.

Гленн только вздохнул, поставил на стол туесок с голубикой и вышел. Знал, что бесполезно это − уговаривать племянницу. Сколько дней уже она вот так сидит у его постели? Мечется от окна к лежанке, и лечит, лечит, лечит…

Да только ему ведь не лучше.

В тот день, когда они с Олинн потеряли друг друга в овраге, испугавшись огня и дыма, Гленна понесла лошадь. Бежала, не разбирая дороги, и попала ногой в яму. Как он выжил? Наверное, на то была воля Богов. Когда очнулся, то не мог понять, где он. Болела сломанная рука и от дыма, казалось, лёгкие разорвутся, но он увидел свет, который лился откуда−то сверху и пополз к нему. А когда добрался до вершины холма, небо уже разверзлось дождём.

Стихия разметала святилище. Повсюду лежали куски расколотых камней, оплавленные молниями менгиры покосились, а какие−то и вовсе упали. И этим они, наверное, ещё долго будут напоминать балеритам о том, что здесь случилось. Он пытался оттащить Олинн от Игвара, но она будто срослась с ним. Сидела, держа его голову на коленях, словно в каком−то оцепенении и потоки дождя смывали кровь с её рук. А Гленн был уверен, что Игвар мёртв. Да и кто выживет после такого? Он не дышал, и его сердце не билось, но Олинн всё равно не выпускала его руки из своих.

А потом из пелены дождя появился