— Где они? — перебил встревоженный Зелинский.

— Трое, вместе с Фалом, пытаются догнать Савелия… А двое… Двое остались в доме, в засаде… — Она вновь всхлипнула.

— Что, измывались над вами? — тихо спросил Зелинский.

— Один уже никогда не сможет измываться ни над кем, — зло бросила Варя, — я ему все отстрелила… Товарищ капитан, зачем им Савелий?

— Куда они пошли?

— Уверена, к тайникам Антона, за браконьерство сидит… Я у них его карту видела… Товарищ капитан, что натворил Савелий?

— С Говорковым все в порядке! Он — свободен! Его дело пересмотрено и ос…

— Ой! — вскрикнула Варя, услышав, как стукнула дверь ее дома…

Отбросив трубку радиотелефона. Варвара подбежала к дверям конюшни и выглянула наружу.

От дома в одной майке, пьяно покачиваясь из стороны в сторону, бежал Кудрявый, сжимая в руке карабин.

Варя испуганно захлопнула дверь и быстро накинула на толстенные загнутые штыри дубовый брусок сантиметров в десять толщиной…

Тяжело дыша, Савелий скользил на лыжах между деревьями. Начинало смеркаться… Черт!.. Столько провозился с этими лыжами. Теперь только к ночи до железной дороги доберусь!.. Интересно, что сейчас делает Варюша? Может, зря он не согласился на санях добраться? Нет, не зря! Зачем ему Варюшу подводить?

Неожиданно его мысли были прерваны каким-то шумом сзади…

— Ну вот, теперь меня в компании в зону отведут! — усмехнулся Савелий, заметив трех мужчин во главе с сотрудником милиции.

Он облегченно опустился на снег… На Савелия накатило такое странное безразличие, такая апатия сковала его, что он совершенно спокойно дожидался своих преследователей.

— Говорков? — спросил капитан, сжимая пистолет и бросив взгляд на фото в руке.

— Савелий Кузьмич, восемьдесят восьмая, вторая, девять лет строгого режима… Нахожусь в побеге… При аресте не оказывал сопротивления! Отметьте, гражданин капитан! — устало отозвался Савелий.

— Отмечу! — усмехнулся тот. — Все отмечу!.. А ты здорово изменился! Сразу и не признаешь!.. Кто это тебя так?

— Того уж нет! — отрезал Савелий. Капитан подал знак, и Меченый, подняв Савелия на ноги, стал быстро его ощупывать… Вынув из кармана финку в ножнах, вытащил ее и бросил в снег. Она вонзилась острием, и наборная ручка блеснула в лучах заходящего солнца…

— Пустой, как барабан! — ухмыльнулся Меченый, потом снял с Савелия рюкзак, развязал его и вытащил банки с тушенкой.

— Молодец, хорошо затарился!.. А это что? Он вытащил фляжку с лечебной настойкой, которую Варя дала ему в дорогу — «на всякий случай, вдруг затемпературишь…».

— Так это спирт, братва! — заорал Меченый и тут же сделал несколько жадных глотков.

— Ты чо, чертила? — закричал подскочивший капитан. Он вырвал у Меченого фляжку и сбил его с ног.

— Ах — ты, сука! — взвизгнул тот сплевывая кровь из разбитой губы. — Я сделал свое: вывел на него! Вон он, хошь с маслом ешь, хошь без соли хавай, а осталь… Его «речь» оборвал сильный удар в грудь. Ткнувшись в снег. Меченый быстро вскочил, но… на неге смотрело дуло пистолета.

— Усохни, падаль! Или я тебе сделаю еще одну метку — дурную тыкву продырявлю! — зло прошипел капитан.

— Все Фан, все!

Меченый испуганно поднял руки. Савелий смотрел то на капитана, то на мужчину со шрамом: что здесь происходит? Кто они? Откуда знают его? То, что это не капитан милиции, он понял, но что это не поисковая группа… Как же он так оплошал?.. Может, он и сейчас ошибается: мало ли какие отношения могут быть у них?.. Савелий взглянул на третьего и закусил губу… Он сразу узнал его! Узнал… Этот молодой здоровячек был среди тех, кто крутил ему руки во время ареста.

— Привет, крестник! — осклабился парень. — Иль еще сомневаешься?

— Да нет, узнал! От кого «привет», уж не от Воланда ли? — усмехнулся Савелий.

— Догадливый, однако! — недовольно буркнул Фан. — Сам понимаешь, пять «кусков» на дороге не валяются… Да и не поссышь против ветра…

— Уж не Воланд ли ветер? — спросил Савелий, внимательно поглядывая за рукой Фана, сжимающей пистолет, за зрителями… Взгляд его остановился на финке, торчащей из снега…

— Да нет, ошибаешься. Воланд не ветер — ветерок! — криво, одними губами усмехнулся Фаз.

— Это хорошо, что не на него ставку делаешь: лопух твой приятель! — Савелий нервно хохотнул.

— Чего лепишь? — обозлился Фан. — Скорее МУР опухнет, чем он!

— Я его вот этими руками скрутил…

— Блефуешь, Бешеный! Но уважаю, люблю смелых дырявить! — Фан стал дразняще водить пистолетом, направляя дуло то в грудь Савелию, то в голову, получая удовольствие от того, что Савелий наблюдает за ним с некоторым напряжением. — Ты допустил ошибку: попер против целой системы, а вырвал только одно звено… убытки принес, а за это платить нужно. А чтобы не совал свой нос, куда тебя не просили, я тебе его и отрежу… Твой нос пять «кусков» стоит, и я их получу…

— Ты ему еще лекцию прочитай! — начал злиться Меченый: ему надоел этот «базар», и он потянулся к карабину,

— Заткнись! — зарычал Фан. Только на миг он повернулся к Меченому, однако Савелий, поджидавший удобный момент, воспользовался этой промашкой и ударил рукой снизу по пистолету. Выстрел прогремел над ухом, вторым движением он пнул нож, торчащий из снегами тот с точностью вонзился в горло мужчине со шрамом. Так и не успев поднять карабин, он судорожно ухватился за нож, пытаясь вырвать его из горла… Краем глаза Говорков увидел, как молодой здоровяк выхватил из-за пояса обрез, но Савелий и тут на долю секунды опередил его: в стремительном прыжке подхватил он карабин Меченого и, кувыркаясь в снегу, дважды выстрелил в парня. Одна пуля попала ему в переносицу, а вторая, как бы догоняя первую, вонзилась в грудь…

К этому времени Фан успел поднять из снега выбитый пистолет и несколько раз выстрелил в Савелия… Глубокий снег помешал ему увернуться от пули, и одна попала в спину… Все-таки Савелий поднялся на ноги, сделал обманное движение, и две пули просвистели мимо, третья расщепила карабин, но больше Фан ничего не успел сделать: переломанным карабином Савелий выбил пистолет и вцепился ему в горло.

— Отпус…ти… — прохрипел Фан, пытаясь оторвать руки Савелия, клещами обхватившие горло, — договоримся… Отпусти… Или и твоей суч…ке конец… Мои ре…бята пор…вут ее на заимке… Слы…шишь, отцу…

Савелий уже ничего не хотел слышать; и вскоре Фан затих. С трудом разжав руки, Савелий откинулся на спину и только тут ощутил сильную боль в спине…

— Все-таки задел, сволочь? Что это ты, падаль, говорил о Варе? — Он посмотрел на Фана, но выпученные глаза его, казалось, смеялись над Савелием. Вдруг он заметил краешек фотографии, торчащей из кармана полушубка.