– Юна, – его голос потеплел, – я просто очень волнуюсь. За тебя и за дочь. Скажи мне честно: ничего тебя не тревожит?

– Да замечательно все! – искренне отозвалась я. – И Маришке очень нравится.

Вообще-то изначально я собиралась рассказать ему и про странности тоже. Про дочкину куклу, которую неведомо кто уложил в постель, про запах озона. Но стоит ли – раз человек и без того весь на нервах?

А уж о черной женщине, что жила здесь в прошлом году, тем более не поведаешь. Тогда Максим точно запаникует и перебросит нас в другое, безопасное и скучное место.

Однако мне вовсе не хотелось уезжать из чудесного дома. Да, что-то есть в нем мистическое. Непонятное… Но лично мне, одинокой женщине, очень приятно, когда кто-то, пусть даже бездушный механизм, предугадывает мои желания.

От болгарской домработницы я в итоге отбилась.

Но пришлось раз десять пообещать вести себя очень осторожно. И ночами обязательно ставить дом на охрану.

– Я люблю вас, мои красавицы, – произнес на прощание Максим.

– Я тоже тебя люблю, – машинально отозвалась я.

Положила трубку, задумалась.

Странный какой-то сегодня был мой Максим Петрович. Будто набедокурил, причем крупно. Когда мужик себя виноватым чувствует, женщина сразу улавливает. Но что он мог за пару дней нашего отсутствия натворить? Отправил меня на юг – и еще один роман закрутил?! Нет, вряд ли. Не потянет возрастной и не феноменально богатый Максимушка еще и третью женщину. Тут что-то другое. С чего, интересно, пошли разговоры, что в доме опасно, что за нами нужен присмотр? Максим Петрович вдруг – одновременно со мной – узнал про черную женщину? Или что в особняке еще какие-то ужасы происходили – и происходят?

Но он ведь нашел нашу виллу через серьезное, с хорошей репутацией, агентство. Неужели ему бы сдали жилье по-настоящему проблемное, криминальное?!

Да и взять историю с пресловутой женщиной в черном. Чего в ней настолько страшного? Никто ее не убивал, не пытал. И вообще, наиболее вероятно – несчастная просто была не в себе после гибели дочери. Если день, ночь, круглые сутки себя точить, даже самая здоровая психика не выдержит, мозг взорвется. Бедняга считала себя виновной. Вот подсознание ее и подтолкнуло: самой себе написать обвинение на экране. Технически это, наверное, возможно. К метеостанции должны прилагаться клавиатура или пульт управления. И отражения своего в зеркале она не видела, потому что считала, что заслуживает смерти.

А я, слава богу, никого не убивала, не предавала, и корить себя мне особо не за что.

Я только успела так подумать – и подскочила в своем уютном кресле-лежанке. Это я-то – не предавала?

А несчастная Максова жена – кого мы больше десяти лет обманываем?!

…Мы с Максимом очень редко говорили о его законной супруге. Лично я ее не видела – только на фотографии в загранпаспорте. (Я понимаю, что на официальных снимках все получаются плохо, но Лариса вышла – просто за гранью.)

Информацию собирала по клочкам: на пять лет старше Максима. Никогда не работала, вела хозяйство, сидела с детьми. И ничего, похоже, не требовала – ездила на уродливом «Форде Куга», даже на фитнес не ходила.

– Моя жена ни в чем не нуждается, – как-то обмолвился Максим.

«Бедная женщина», – тогда подумала я.

Максим и со мной-то (своей «любимочкой», «Юночкой», «лучшей в мире девочкой») иногда бывал резок. А однажды я подслушала, как он со своей законной супругой разговаривает: «Что ты за никчемное создание? Элементарный вопрос не можешь решить!»

И столько обидной снисходительности, почти презрения в голосе…

Хотя какая у нее была проблема, я тоже подслушала: один из близнецов болел ангиной с высоченной температурой, а второй упал, рассек лоб, нужно срочно ехать в травмпункт накладывать швы, и что ей делать, если нет ни няни, ни водителя?

– Зря ты на нее ругался. Я бы в такой ситуации вообще с ума сошла, – укорила я Максима.

И получила неподражаемый ответ:

– Но ты сама еще ребенок! А она – зрелая женщина.

Максим долгое время клялся, что его жена не ведает обо мне. При этом он носил в бумажнике фотографию Маришки, не запрещал мне пользоваться любимыми духами, не обследовал лихорадочно одежду: вдруг прилип мой волосок. А в его телефонной книге я значилась Зайкой.

Однако незадолго до нашего отъезда на юг Максим – я вспомнила – сказал: его супруга – чрезвычайно злопамятная дама.

Может, жена Макса узнала, что я расслабляюсь на море? Да не в обычном отеле, а в царских хоромах? И решила наконец устроить разборку? Потому Макс и тревожится.

Очень логично.

Однако звонить любовнику, допрашивать его прямо сейчас совсем не хотелось. Подождем до завтра.

А пока я встала и еще раз удостоверилась, что дверь заперта, дом стоит на охране и все датчики движения включены.

* * *

Лариса краем глаза взглянула на безбрежную морскую синь и равнодушно отвернулась. Как людям не наскучивает подобный пейзаж? Еще специально за видом гоняются, доплачивают за него. Дураки!

Женщина вообще не понимала: что хорошего в пляжном отдыхе? Два дня она здесь, а ни малейшего желания не возникло даже подойти к воде, не то что купаться.

Лариса задернула шторы, чтобы блики не падали на монитор, и нетерпеливо забарабанила пальцами по столешнице.

Ну и задачку она себе задала!

Поначалу казалось: за полчаса все получится. Подумаешь, проблема – найти в Сети человека. Да еще известного.

Однако пошел третий день, трафика израсходовано страшное количество, с кем только ни общалась, за кого себя ни выдавала, а результат нулевой.

Неужели сложно отозваться? Ответить: «Беру тебя в команду. Жди указаний».

Ну, или, если нет, то «Пошла вон».

Обижаться она не будет. Просто тогда придется придумывать новый план.

Время тянулось мучительно. Убивать его было нечем. Единственное, что хотя бы минимально развлекало, – любимый компьютер. Не игрушки, разумеется, – сейчас не до них. Лариса изо всех сил демонстрировала неведомому все, что она умеет.

Хотя, скорее всего, он о ней и знать не хочет. А если даже видит – тут, в Сети, – все равно не снизойдет до контакта.

«Значит, буду пробовать сама», – решила она.

Но страшно, ох, страшно! Мало ей Макса в роли врага, теперь еще нового себе наживет, куда более серьезного.

«Пожалуйста, отзовись!» – гипнотизировала она лэптоп.

Но тот равнодушно мерцал заставкой и молчал.

* * *

Дом прилагал все силы, чтобы я провела приятную ночь. В комнате приятные плюс двадцать три – при этом кондиционер не шумит и ледяным потоком в шею не дует. Солнце сквозь плотные портьеры не пробивается. Уютно, тихо – словно в гнезде. Только отдаленный шум моря; пахнет свежестью, солью и почему-то арбузами. Непонятно, откуда приятные ароматы берутся – окна ведь закупорены?