— Я совершенно свободен. И нахожусь здесь исключительно из-за вашей жены.

— Когда бы мы могли с вами увидеться?

— Сейчас,— сказал Клейнберг.

— Вы, стало быть, остановились в «Астории» начал прикидывать Регги.— Я этот отель знаю. У них там двор такой приятный с садиком, где подают кофе. Может, там и встретимся? Ну, скажем, минут через пятнадцать. Как вам мое предложение?

— Договорились. Через пятнадцать минут.

Клейнберг отбросил книгу в сторону и встал с постели. Теперь он был не только раздражен, но и заинтригован. Какого дьявола хочет от него Регги Мур? Что тут обсуждать? Почему он не мог сообщить об их решении по телефону? В таком случае можно было бы уже сейчас позаботиться об операционной в больнице Лурда или, наоборот, начать паковать вещи, готовясь к возвращению домой. Тем не менее Клейнберг умылся, причесался, повязал галстук и надел пиджак. Приведя себя в порядок, он спустился вниз.

Дворик отеля «Астория» оказался и в самом деле недурен. Там шумел обычный для таких мест фонтан, картину оживляли желтые ставни на гостиничных окнах, под которыми зеленел кустарник. Во дворе были расставлены шесть круглых пластиковых столов с белыми стульями, сделанными из реек. Все столы за исключением одного были свободны. Этот стол занимал человек внушительных габаритов, пыхтящий сигарой. Сигара принадлежала Регги Муру.

Легко сбежав по ступенькам, Клейнберг направился к столу. Мур подал руку, не вставая. Доктор Клейнберг сел напротив.

Регги сообщил:

— Я заказал кофе для нас двоих. Вы не против?

— То, что доктор прописал,— ответил Клейнберг.

Регги грубо гоготнул и присосался к своей сигаре. Постепенно его лицо приняло серьезное выражение. Когда он заговорил, вид у него был почти смиренным, а голос звучал покаянно:

— Извините за то, что малость повздорил с вами тогда в городе. Вообще-то орать на людей не в моем характере.

— У вас были причины для расстройства,— заметил Клейнберг, который не слишком доверял маленьким победам.— Сейчас вы выглядите гораздо спокойнее.

— Так оно и есть,— подтвердил Регги.

Он наблюдал за тем, как официант ставит на стол чашки с кофе, сливки, сахар и кладет рядом счет. Однако не похоже было, чтобы это его действительно интересовало. Клейнберг догадывался, что у Регги на уме что-то особое, а потому не спешил начинать разговор.

Регги поднес чашку к губам, жеманно оттопырив мизинец, и отхлебнул кофе. Затем скривился и поставил чашку обратно.

— Вы уж простите, но этот французский кофе просто дрянь,— извинился он.

Клейнберга эта фраза несколько позабавила.

— Не я его варил,— усмехнулся он.

Регги еще раз затянулся сигарой и аккуратно положил ее на краешек пепельницы, очевидно готовый перейти к делу.

— Да,— произнес он,— у нас с супругой был долгий разговор. Вам больше нечего добавить к своему диагнозу?

— Нечего. Она окажется в беде, если мы не будем действовать.

— Скажите, доктор, что это за новая хирургия? Она похожа на обычную хирургию?

— И да и нет,— ответил Клейнберг. Он постарался выразить суть как можно проще: — Чтобы вам было понятнее, в целом этот процесс можно назвать хирургической операцией. Вы, должно быть, представляете себе, что это такое: зачистка пораженного участка кости, пересадка новой костной ткани, имплантация керамического протеза, искусственного бедренного сустава. Однако генетическая инженерия — это нечто совершенно особое. Я не знаю подробности процедуры, которую проводит доктор Дюваль. Тем не менее я совершенно точно знаю, что решающей ее частью станет не традиционная хирургия, а пересадка здоровых генов, больше напоминающая, скажем, переливание крови. По сути дела, этот этап будет представлять собой инъекцию или серию инъекций. Хотите, я вам в нескольких словах расскажу, что такое генная инженерия?

— А, как бы это сказать… я пойму?

— Вы ведь, наверное, слышали о ДНК?

— Кажется, что-то такое читал,— уклончиво ответил Регги.

По его тону Клейнберг заключил, что ничего он на эту тему не читал и, должно быть, старается сейчас угадать, чему дано такое диковинное название — то ли новому правительственному ведомству, то ли скаковой лошади. Клейнберг осторожно пустился в объяснения:

— Человеческое тело состоит из клеток, причем каждая клетка содержит сто тысяч генов, распределенных вдоль молекулы ДНК, которая представляет собой туго скрученную нить длиной почти сто восемьдесят сантиметров. Организм подвергается серьезной опасности, когда в какой-то из клеток случается дефект и она, давая толчок раковому заболеванию, начинает делиться и размножаться. Однако генетические исследования привели к открытиям, которые дают специалистам возможность с помощью ферментов разделять цепи молекулы ДНК и заменять дефектный ген здоровым. Я несколько упрощенно излагаю, но вы, надеюсь, уловили суть?

— Кажется, уловил,— кивнул Регги, но было видно, что он не понял ровным счетом ничего.— Послушайте, доктор, да ведь мне и не обязательно знать все эти премудрости. Не знаю же я, как работает телевизор или компьютер, однако доверяю этим штукам и пользуюсь ими. Ладно, пусть замена генов, пусть что-то еще. Отлично. Мне достаточно вашего слова о том, что за этой штуковиной будущее, что она уже зарекомендовала себя, работает и помогает лечить людей. Что способна спасти жизнь моей Эдит.

— С вероятностью, которая составляет семьдесят процентов.

— Неплохие шансы для того, кто делает ставку,— подтвердил Регги. Он снова взял сигару, стряхнул с нее пепел, чиркнул спичкой и закурил.— И что же, после этого она выздоровеет?

— Будет как новенькая.

— Как новенькая,— задумчиво пробормотал Регги,— но уже не чудо-женщина. То есть я хотел сказать, больше не будет считаться женщиной, которая исцелилась чудесным образом.

— Нет, это не будет чудесным исцелением. Ее излечат методами медицинскими, научными.

— В этом-то и вся проблема,— бесстрастно констатировал Регги.

— Проблема?

— Я же говорил вам, без жены-чуда я банкрот. Для нас обоих это неминуемое разорение, разорение в пух и прах.

— Извините,— покачал головой Клейнберг,— но это вне сферы моей компетенции. Тут я ничего поделать не могу.

Маленькие глазки Регги впились в него.

— А вы уверены, доктор? Так ли уж вы бессильны в этом деле?

На мгновение Клейнберг даже растерялся.

— Бессилен в чем?

— В том, чтобы помочь нам. Как говорится, не лишать нас нашего куска пирога,— пояснил Регги.— Я это к тому, что можно спасти жизнь Эдит с помощью операции, но в то же время не мешать объявить ее чудесно исцелившейся.

Только теперь Клейнберг начал понимать смысл происходящего. Британский пройдоха делал деловое предложение, склонял к торгу.