– Папа и Дэнни были в столовой. Я закричала: «Бегите, скорей!».

Я поняла, что это люди из Агентства. Я не побежала к задней двери. Наверное, сработал инстинкт. Они бы меня там убили. Я кинулась в комнату, где мы обычно стирали, за кухней. Оттуда – в гараж и через боковую дверь выбежала из гаража. Участок у дома занимал два акра земли, там были большие лужайки, но я побежала к забору, отделявшему наш участок от участка Дойля. Я уже перебралась через забор, почти перебралась, когда пуля отлетела от железной решетки. Кто-то стрелял из-за нашего дома. И опять из оружия с глушителем. Никакого звука, просто пуля зазвенела по железу. Я была в ужасе и пробежала по двору Дойлей. Их не было дома, они уехали к своим детям на праздник. Окна были темными. Я пробежала через калитку в лес Святого Георга. Там на шести или восьми акрах стоит пресвитерианская церковь, окруженная лесом – сосны и платаны. Я пробежала некоторое расстояние и спряталась под деревьями. Оглянулась назад. Я думала, что кто-то из них преследует меня, но я была одна. Наверное, я среагировала очень быстро, или, может, они не желали преследовать меня, чтобы никто не увидел, как они размахивают оружием. И в тот момент пошел снег, именно тогда, пушистые огромные хлопья...

Не открывая глаз, Спенсер представил ее в тот миг, в этом далеком месте: одна в темноте, полураздетая. Она дрожала и задыхалась, и была вне себя от ужаса. Тяжелые хлопья снега падали на голые ветви платанов. Ей показалось значительным, что снег пошел именно в это время. Она не подумала, что просто изменилась погода. Снег стал знамением для Элли.

– Было в этом что-то странное и непонятно... просто нереальное... – продолжила Элли. Спенсер понял, каковы были ее чувства в тот момент, он и сам бы чувствовал то же самое. – Я не знаю, не могу объяснить... снег был похож на занавес, на покрывало, нет, больше на занавес на сцене, как будто это был конец акта, конец всего. Я тогда поняла, что они все погибли. Не только мама, но и папа, и Дэнни.

У нее задрожал голос. Рассказав об убийстве близких в первый раз, она словно обнажила свои раны, разбередила шрамы, которые зарубцевали ее боль. Спенсер понимал, что иначе и не могло быть.

Он с трудом открыл глаза и посмотрел на Элли.

Она была сейчас даже не белая, а пепельного цвета. У нее в глазах стояли слезы, но щеки были сухими.

– Вы не хотите, чтобы я вел машину? – спросил ее Спенсер.

– Нет, лучше я сама. Я не могу отвлекаться, и сейчас... мне не стоит слишком много думать о прошлом.

На придорожном знаке они прочитали, что до города Ньюкасла им осталось проехать восемь миль.

Спенсер посмотрел из бокового окна. Пейзаж показался ему мертвым, несмотря на множество деревьев, и темным, хотя ярко светило солнце.

Элли сказала:

– Потом по улице, за деревьями промчалась машина. В тишине был прекрасно слышен звук мотора. Она пронеслась под уличным фонарем, я смогла рассмотреть человека, который сидел впереди рядом с водителем. На нем была красная клетчатая куртка. В машине был водитель и еще один человек сидел позади – всего трое. После того, как они промчались, я побежала под деревьями к домам. Я хотела позвать на помощь, обратиться к полиции, но остановилась, не успев открыть рот. Я поняла, кто это все сделал, – Агентство, Том. Но у меня не было никаких доказательств.

– Что случилось с файлами Дэнни?

– Они были в Вашингтоне. Некоторые дискеты спрятаны в нашей квартире и еще одна подборка в банке в абонементном сейфе. Было ясно, что у Тома находятся все дискеты, иначе он не был бы... таким наглым. Если я пойду в полицию, если он сможет меня где-то засечь, Том меня достанет. Рано или поздно. Все будет выглядеть как несчастный случай или самоубийство. Поэтому я вернулась домой. Я прошла через лес Святого Георга, вышла через ворота к дому Дойлей, перелезла через забор и вошла в... наш дом. Я еле заставила себя пройти через кухню... потом через прихожую... и подойти к маме. Прошло столько времени, и, когда я пытаюсь вспомнить лицо моей мамы, я всегда вижу эту ужасную рану, кровь и разбитые торчащие кости. Эти ублюдки разрушили мои воспоминания о матери... я помню только это ужасное месиво.

Она не могла дальше говорить.

Почувствовав, как Элли плохо, Рокки что-то тихонько простонал. Он уже больше не улыбался и не качал головой. Он скорчился в своем закутке, опустил вниз голову и повесил уши. Его любовь к скорости не выдерживала сравнения с состраданием к Элли.

Она смогла продолжить, когда им осталось до Ньюкасла всего две мили:

– В столовой лежали отец и Дэнни. Им несколько раз выстрелили в голову, не для того чтобы убить наверняка... просто их убийцы были не люди, а звери. Мне пришлось... касаться тел, чтобы из бумажников достать деньги. Мне был нужен каждый доллар, который я могла найти. Я полезла в мамочкину сумку и забрала все ее драгоценности. Я открыла сейф отца у него в кабинете, забрала коллекцию его монет. Боже мой! Я чувствовала себя воровкой, хуже воровки... осквернительницей могил! Я не стала брать с собой чемодан. Я ушла в том, что было на мне надето. Я начала бояться, что убийцы могут вернуться в дом. Но еще и потому, что... в доме было так тихо, только я и тела моих близких. Снег падал за окном. Было так спокойно, как будто погибли не мама, папа и Дэнни, но был мертв весь мир. Словно наступил конец всему, и я одна осталась на всем свете. Совсем одна.

Ньюкасл был похож на Модену. Маленький, изолированный от мира городок. Здесь нельзя было скрыться от людей, которые смотрели на мир сверху вниз, как будто они были боги.

Элли сказала:

– Я уехала из дома на «Хонде». Это была наша с Дэнни машина. Но я понимала, что через несколько часов мне нужно избавиться от нее. Когда Том поймет, что я не пошла в полицию, все Агентство начнет меня искать. У них есть описание машины и наш регистрационный номер.

Спенсер снова посмотрел на Элли. Ее глаза уже не были влажными. Она подавила свою скорбь пламенем злости.

Он спросил:

– Что могла подумать полиция о том, что случилось в доме? Кто мог убить Дэнни и ваших родителей? Куда могли пропасть вы? Я говорю не о людях Саммертона, а о настоящих полицейских.

– Мне кажется, что Том намеревался представить дело так, как будто хорошо организованная группа террористов убрала нас, чтобы отомстить ему. Ему было так легко спекулировать симпатией к бедному одинокому отцу! И благодаря этому сочувствию добиться еще большей власти.

– Но, если вы пропали, они не могли представить фальшивые доказательства – вы же могли появиться и все опровергнуть.

– Да, позже пресса решила, что Дэнни и мои родители... ну, вы понимаете, что это был акт неспровоцированного насилия, с чем мы так часто сталкиваемся... и дальше разговоры, домыслы и неясные выводы... Ужасное, мерзкое преступление, и снова рассуждения и рассуждения. Но на первых страницах эти рассуждения продержались всего три дня. Что же касается меня... наверное, преступники забрали меня с собой, изнасиловали и убили, и мое тело лежит в таком месте, где его никогда не найти.