принц и его друзья активно препятствуют их подготовке. Это вполне могло быть правдой. Эти же сообщения достигли слуха Жана де Кернеза, который теперь был агентом-резидентом герцога Бургундского в Англии и имел прекрасные источники информации в окружении принца и его мачехи Жанны Наваррской. Жак Легран, оставшийся в Лондоне, чтобы представлять интересы арманьякских принцев, лоббировал проект с нарастающим отчаянием.

В течение некоторого времени будущее экспедиции висело на волоске. В письме герцогу Бургундскому от 31 мая 1412 года граф Арундел сообщал, что исход все еще неясен. Но к 10 июня король окончательно решил этот вопрос. Совету удалось занять часть денег у лондонского Сити, а остальные средства были собраны в ходе кампании принудительных займов. Экспедиция была подтверждена, и Томас Ланкастер был официально назначен ее командующим. Он также был назначен лейтенантом в Гиени и получил задание овладеть провинциями, которые арманьяки обещали вернуть, как только избавятся от герцога Бургундского. Чтобы придать ему статус, необходимый для выполнения этих важных функций, Томас был возведен в пэрство как герцог Кларенс. Кузен короля, герцог Йорк, и его единокровный брат сэр Томас Бофорт (который теперь стал графом Дорсетом) были назначены лейтенантами нового герцога. Принц Уэльский был полностью отстранен от предприятия и воспринял это очень плохо. В сильном раздражении он удалился в свои поместья в центральной Англии, чтобы посоветоваться со своими сторонниками и обсудить последствия. Появились тревожные признаки более широкого наступления на его положение со стороны советников его отца. Было начато расследование его управления финансами Кале, в ходе которого выяснилось, что он удерживал крупные суммы, причитавшиеся гарнизону. Ходили даже слухи, что советники давят на короля, чтобы лишить принца наследства, предположительно в пользу Томаса. Была ли доля правды в этих слухах, неизвестно, но принц и его друзья поверили им и решились на демонстрацию силы. 17 июня Генрих Монмут, находясь в Ковентри, обнародовал чрезвычайный манифест, в котором он представил весьма тенденциозный отчет о последних событиях, отверг обвинения, выдвинутые против него, и заявил о своей поддержке кампании во Франции. Советники его отца были обличены как "сыновья беззакония, сторонники раскола, распространители недоброжелательства и разжигатели розни". В конце июня принц появился в Лондоне в сопровождении большого числа видных друзей-дворян и устрашающей личной свиты, чтобы потребовать наказания своих недоброжелателей. Вероятно, он надеялся оказать давление на своего отца, чтобы тот заменил своих советников. Если так, то его ждало разочарование. Король отмахнулся от него обещанием передать этот вопрос на рассмотрение следующего Парламента, и в конце концов вопрос был снят[391].

Сообщения об этих событиях дошли до Франции с опозданием. Герцог Бургундский, конечно, знал о миссии арманьяков в Лондон из перехваченных бумаг Жака Леграна. Но впервые он узнал о ее результатах в середине июня, когда в Бурж ему привезли копию письма Генриха IV к Четырем членам Фландрии. В письме, написанном из Вестминстера незадолго до заключения договора, говорилось о предложениях, сделанных ему арманьяками, и сообщалось о его планах военных действий совместно с ними. Ссылаясь на англо-фламандское перемирие, Генрих IV призвал фламандцев отказаться от любой помощи герцогу Бургундскому в его военных предприятиях во Франции. Через несколько дней один из капелланов принца Уэльского прибыл в осадный лагерь под Буржем с письмом от своего господина, в котором тот сообщал о случившемся и заявил Иоанну, что в сложившихся обстоятельствах он не может продолжать переговоры. Подробности были уточнены Жаном де Кернезом. Его отчет, адресованный Карлу VI из Англии, должно быть, достиг лагеря под Буржем в начале июля. "Поспешите завершить ваши операции, — писал он, — поскольку английская армия собирается, а их флот готов отплыть во Францию"[392].

Прибытие английской армии под Бурж изменило бы военный баланс сил. Герцог Анжуйский и граф Пентьевр, которые были главными союзниками Иоанна Бесстрашного среди высшей знати, направлялись на подкрепление к нему с примерно 2.500 человек. Но даже в этом случае объединенные силы англичан, гарнизона Буржа и войск Артура де Ришмона и Карла Орлеанского превзошли бы их по численности. В полевом сражении грозный корпус из 3.000 лучников, вероятно, стал бы решающим. Герцог Бургундский был вынужден отказаться от своей политики безоговорочной капитуляции и договориться с герцогом Беррийским до прибытия англичан. Было заключено короткое перемирие. Герцоги Беррийский и Бургундский встретились в тщательно подготовленном месте в атмосфере взаимного недоверия. Две стороны были разделены деревянным барьером. Герцог Беррийский появился в кольчуге и шлеме, с мечом и топором в руках. "Я признаю, что поступил неправильно, — сказал он своему племяннику с полными слез глазами, — но ты, несомненно, поступил еще хуже". Уходя, он добавил: "Во времена твоего отца мы никогда не нуждались в таком барьере между нами". "Это не моя заслуга", — ответил Иоанн Бесстрашный. Последовавшие за этим переговоры продолжались несколько дней и внесли раскол в оба лагеря. Среди арманьяков в городе существовало привычное разделение на тех, кто в основном хотел вернуть конфискованное имущество и утраченный статус в правительстве, и тех, чьей главной целью было отомстить за убийство Людовика Орлеанского. Были и те, кто хотел продержаться до прибытия англичан. Другие считали, что полагаться на этих опасных союзников позорно, и предпочитали обойтись без их помощи. Канцлер герцога Беррийского, который должен был знать правду, в упор отрицал наличие какого-либо соглашения с англичанами. Некоторые защитники, решив сорвать переговоры, игнорировали перемирие и совершали вылазки в осадный лагерь во время их проведения. Что касается бургиньонов, то их многое настраивало друг против друга. Одни соглашались с Дофином и герцогом Барским в том, что война затянулась. Другие сомневались, что захват Буржа еще возможен. Третьи были фанатиками и настаивали на безоговорочной капитуляции города. Четвертые получили конфискованное у арманьяков имущество, которое они не желали отдавать в рамках какой-либо сделки с ними.

В конце концов, герцог Бургундский одержал верх благодаря своей непреклонности и силе характера. 12 июля его штаб отправил в город послание с кратким изложением условий, на которые он был согласен. Это был короткий и бесстрастный документ, который давал Иоанну все, что он хотел, за исключением публичного унижения герцога Беррийского. Обе стороны обязались соблюдать Шартрский мир. Арманьяки должны были сдать Бурж и открыть все свои другие крепости с гарнизонами для офицеров короля. Они также должны были отказаться от "любого договора или союза, который они, как говорят, заключили с англичанами" и от любого другого союза, направленного против герцога Бургундского. Взамен герцог Бургундский и его союзники обещали очень мало. По их словам, они сделают все возможное, чтобы убедить Карла VI восстановить должности и имущество, которых арманьяки лишились. Защитникам