Роберт (я знаю, как его зовут, из договора) вручает нам с Хардином набор ключей, прощается и уходит.

– Ну что, добро пожаловать домой? – говорит Хардин, когда мы остаемся одни.

Я смеюсь и делаю шаг к нему, чтобы он мог обнять меня.

– Не могу поверить, что мы будем теперь тут жить. Это все еще кажется нереальным.

Я оглядываю гостиную.

– Если бы два месяца назад кто-то мне сказал, что я буду с тобой жить, я бы рассмеялся ему в лицо или врезал бы… или и то, и другое.

Хардин улыбается и берет меня ладонями за лицо.

– Ну, ты не рад? – дразню я его и кладу руки ему на плечи. – Какое счастье иметь собственный угол. Ни коек, ни соседей, ни общих душевых!

– И собственная кровать, – добавляет он, указывая взглядом. – Нужно будет купить кое-что из вещей, посуду и все такое.

Я касаюсь его лба ладонью.

– Ты здоров? Ты сегодня очень деятельный.

Он отводит мою руку в сторону и целует.

– Просто я хочу, чтобы тебе все нравилось. Чтобы ты чувствовала себя как дома… со мной.

– А как ты? Ты чувствуешь себя тут дома? – спрашиваю я.

– Удивительно, но да, – кивает Хардин и оглядывается.

– Нужно забрать мои вещи. Их не очень много, книги и одежда.

Он машет рукой в воздухе, словно фокусник:

– Опля! Готово.

– Что?

– Я привез твои вещи, они в твоей тачке, – поясняет он.

– Ты был уверен, что я подпишу? А вдруг бы мне не понравилось? – улыбаюсь я.

Обидно, что я не смогла попрощаться с соседкой и комнатой, которую я называла домом три месяца, но в ближайшее время мы со Стеф увидимся.

– Потому что если бы тебе не понравилась эта, я нашел бы ту, которая тебе понравилась, – уверенно отвечает он.

– Хорошо… а твои вещи?

– Можем забрать их завтра. У меня есть кое-что в багажнике.

– Что именно? – У него в машине всегда полно одежды.

– Не знаю. Никогда не знаешь, в какой момент понадобится одежда, – пожимает он плечами. – Пойдем в магазин и купим все эти штуки для кухни и что-нибудь из еды.

– Отлично! – В полном восторге выхожу из квартиры. – Можно мне забрать твою машину? – спрашиваю я, когда мы спускаемся в холл.

– Не знаю, – улыбается он.

– Ты перекрасил мою машину без разрешения. Кажется, у меня теперь есть привилегия.

Я протягиваю руку, и он отдает мне ключи.

– Так тебе нравится мой автомобиль? Красиво двигается, правда?

Я принимаю скептический вид.

– Нормально, – вру я; мне нравится им управлять.

Дом расположен в отличном месте: рядом несколько магазинов, кафе и даже парк. В конце концов, покупаем все, что хотели: в нашей тележке полно посуды, кастрюль, сковородок, чашек и других вещей, которые, может быть, и не нужны, но пригодятся. Продукты оставляем на следующий раз – у нас и так уже много вещей. Я сама пойду в магазин после завтрашней стажировки, если Хардин сделает мне список того, что он любит. При совместной жизни легче всего всплывают все те маленькие подробности о Хардине, которые я не знала. Он так скуп на информацию, что приятно что-то узнавать о нем без боя. Даже тратя каждый вечер на покупки, я узнаю что-то, ранее мне неизвестное. Например, он любит кашу без молока, его бесит, когда кто-то пьет из его кружки, он использует две разные пасты, одну утром и одну вечером, сам не зная почему; он скорее сто раз вымоет пол, чем загрузит посудомоечную машину. Мы решаем, что я буду всегда мыть посуду, а он пол. Мы пререкаемся перед кассиром, кто будет платить. Я знаю, что он должен будет заплатить за квартиру, и хочу компенсировать остальные расходы. Но он не позволяет мне платить ни за что, кроме кабельного телевидения и продуктов. Он предложил вносить плату за электричество, но умолчал, что она включена в стоимость аренды. Я сама обнаружила это в договоре. Аренда. Я арендую жилье с человеком, к которому переехала на первом курсе колледжа. С ума сойти, правда?

Хардин смотрит на женщину, которая берет мою карту и пробивает по ней покупки, даже не выяснив, согласен ли он с этим. Мне хочется победно расхохотаться, но он уже надулся, а я не хочу портить вечер.

Хардин обижается всю обратную дорогу, а я молчу: мне смешно.

– Мы можем забрать все покупки за два раза, – говорю я.

– Нет, я лучше перетащу в машину сто сумок, чем ездить дважды, – говорит он, улыбнувшись.

В конечном итоге мы все равно едем второй раз, потому что посуды слишком много. Хардин дуется еще больше, но я отношусь к этому с юмором.

Расставляем посуду по шкафам, и Хардин заказывает пиццу. Моя деликатность заставляет меня предложить заплатить за нее, за что я получаю мрачный взгляд и средний палец. Я смеюсь и выбрасываю весь мусор в корзину. Без шуток, квартира с мебелью, как и обещано: тут есть все необходимое, вплоть до мусорного ведра и занавесок.

– Пиццу принесут через полчаса. Я пойду принесу твои вещи из багажника, – говорит он.

– Я с тобой.

Он запихал мои вещи в две коробки и мешок для мусора. Я морщусь, но молчу. Схватив несколько футболок и джинсы из багажника, он сует их в тот же мусорный пакет.

– Хорошо, что у нас есть утюг, – наконец говорю я.

Я заглядываю в багажник и сразу выцепляю глазом знакомые вещи.

– Ты так и не избавился от той простыни?

– А… Нет, собирался, но забыл, – говорит он, глядя в сторону.

– Ладно. – Мне немного неловко за вопрос.

Мы тащим все вещи вверх по лестнице и, добравшись до квартиры, слышим, как нам звонит доставщик. Хардин спускается в холл и возвращается обратно с коробкой, из которой льется божественный аромат. Я и не представляла себе, что так голодна.

Мы сидим за столом. Это странно и приятно, ужинать вместе с Хардином. Мы молчим, с аппетитом уплетая пиццу, но это хорошее молчание. Молчание, обозначающее, что мы дома.

– Я тебя люблю, – говорит он, когда я складываю тарелки в посудомоечную машину.

Я оборачиваюсь и говорю ему то же. Именно в этот момент на деревянном столе громко вибрирует мой телефон. Хардин смотрит на него и отключает экран.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Ной? – говорит он, утверждая и спрашивая одновременно.

– А. – Я знала, что добром это не кончится.

– Он говорит, что ему было приятно поболтать с тобой сегодня.

Он стискивает челюсти. Я подхожу к столу и хватаю телефон, практически вырываю его у Хардина из рук. Уверена, он собирался раздавить его своей лапищей.

– Да, он мне сегодня звонил, – говорю я, стараясь быть спокойной.