ссужать деньгами его учеников, которые до сих пор не успокоились и всё грозятся подать на нас жалобу.

– И больше вы ни к кому не обращались с просьбой изловить беса? – спросил Сунь У-кун.

– В прошлом году опять звали одного даоса.

– Как же он ловил беса?

– А вот как. – И старик снова начал говорить:

Надев златой убор и облаченье,

Достойный муж костяшками пощелкал,

Прочел магические изреченья

Над чистою водою втихомолку;

Исполнив надлежащие обряды,

Даос почтенный вызвал духа злого.

В покрове из тумана ледяного

Явился тот и стал доступен взгляду.

Тут начался меж ними бой жестокий,

Как листья в бурю, закружились оба,

И мгла, как ненасытная утроба,

Их поглотила во мгновенье ока.

Когда же непогода прекратилась,

Туман рассеялся над местом боя.

Мы все туда бегом бежать пустились,

Разыскивать несчастного героя.

Как курица, попавшая в похлебку,

На дне ручья лежал он без движенья,

Растерзанный, с разодранною глоткой, —

Несчастный! Потерпел он пораженье!

– Выходит, второй монах тоже пострадал, – засмеялся Сунь У-кун.

– Да он только отдал жизнь, и все, – возразил старик, – а нам опять пришлось раскошеливаться впустую.

– Ничего-ничего! – стал успокаивать старика Сунь У-кун. – Я непременно изловлю этого дьявола.

– Если ты в самом деле знаешь, как поймать беса, то я сейчас схожу за старейшинами нашего селения, и мы напишем бумагу: одолеешь его, мы заплатим тебе столько, сколько сам назначишь, ни на полгроша не обманем. Если же он тебя побьет, то пусть с нас никто не взыскивает, такова уж, видно, воля неба.

– Ишь ты какой! – сквозь смех проговорил Сунь У-кун. – Видно, здорово тебя припугнули. Да мы ведь не такие люди. Приглашай скорей своих старейшин.

Старец очень обрадовался и тотчас велел слугам пригласить соседей слева и справа, старших и младших двоюродных братьев по отцу и матери, родных и друзей. Всего набралось восемь старцев, которые явились и представились монахам.

Речь зашла о поимке беса-оборотня. Все старцы пришли в восторг и стали спрашивать: кто же берется изловить беса?

Сунь У-кун скрестил руки на груди и, выступив вперед, сказал:

– Это я, смиренный монах!

Старцы в страхе заговорили:

– Ничего не выйдет! Тебе не справиться! Этот бес владеет множеством чар, да и сам он здоровенный. А ты, почтенный монах, такой тщедушный и маленький, что даже не заполнишь просвета между его зубами и клыками!

– Уважаемые мои почтенные господа! – смеясь ответил Сунь У-кун. – Плохо вы в людях разбираетесь. Я хоть и мал ростом, зато очень крепкий, как говорится, «вспоили меня водой от точильного камня, лучший из всех пяти жизненных духов играет во мне!»118

Старцам ничего другого не оставалось, как поверить, и они перешли к делу:

– Сколько же ты возьмешь в награду за поимку беса, почтенный монах? – спросил самый старший.

– Какая там еще награда! – отвечал Сунь У-кун. – В народе есть такая поговорка: «Кто о золоте говорит, у того пелена на глазах, кто о серебре говорит, тот круглый дурак, а кто о меди говорит, от того дурно пахнет!» Мы – добродетельные монахи, и никаких денег нам не надо!

– Судя по твоим словам, – сказали старцы, – вы действительно весьма добродетельные монахи-аскеты. Но где это видано, чтобы даром трудились? Раз ты не хочешь денег, мы можем предложить тебе другое: все мы занимаемся рыболовством и земледелием и этим кормимся. Если ты в самом деле одолеешь беса и очистишь нашу землю, каждый из нас выделит в дар по два му самой лучшей полевой земли, таким образом наберется тысяча му, которые мы нарежем в одном месте. Вы с вашим наставником возведете там монастырь и будете предаваться созерцанию, что, пожалуй, лучше, нежели скитаться по свету, подобно облакам.

– Об этом и говорить нечего! – рассмеялся Сунь У-кун. – Допустим, что мы возьмем вашу землю, значит, надо будет обзаводиться хозяйством, держать коней и слуг, платить налоги, поставлять фураж, поздно ложиться, рано вставать. Этим предложением вы просто без ножа нас режете.

– И от одного ты отказываешься и от другого, – огорченно молвили старцы. – Так скажи, чем же отблагодарить тебя?

– Я – человек, ушедший из мира – ответил Сунь У-кун. – Напоите чайком, покормите вареным рисом, – вот и все воздаяние!

– Ну, это пустяки, – обрадовались старейшины. – А теперь расскажи нам, как ты думаешь изловить беса.

– Как только он появится, – сказал Сунь У-кун, – так я его и поймаю.

– Он ведь огромный! – предупредили старцы. – Голова его упирается в небо, а ноги – в землю. При его приближении налетает сильный порыв ветра, а когда он исчезает, остается туман. Как же ты приблизишься к нему?

– Если этот дьявол способен только вызвать ветер и носиться в облаках, то он годится мне во внуки. Не беда, что он ростом велик; я все равно с ним справлюсь.

Пока они беседовали, неожиданно завыл ветер. Старцы пришли в смятение и, дрожа от страха, стали говорить:

– У этого монаха дурной язык: как заговорил о дьяволе, так дьявол тут как тут!

Хозяин, старец Ли, открыл калитку и стал звать всех своих родных, а также Танского монаха:

– Заходите сюда! Заходите! Прячьтесь скорей! Бес явился!

Даже Чжу Ба-цзе перепугался и тоже хотел спрятаться, а за ним и Ша-сэн. Но Сунь У-кун удержал их.

– Я вижу, вы совсем забыли, кто вы такие, и ведете себя неподобающим образом! Разве можно монахам забывать, где свои, где чужие?! Оставайтесь здесь! Выйдем и посмотрим, каков из себя бес.

– Брат, – сказал на это Чжу Ба-цзе, – зачем нам на него смотреть? Эти умудренные опытом старцы знают, что раз ветер зашумел, значит, должен появиться дьявол. Они спрятались, а мы что? Мы не приходимся ему родней, никогда не были с ним знакомы и не ведем дружбы…

Но Сунь У-кун не стал его слушать. У него оказалось достаточно силы, чтобы вытащить своих обоих братьев во двор. А ветер все крепчал:

Он валит деревья, дорогу в лесу пролагает,

На тигров с волками смятенье и жуть нагоняет,

Всю воду речную мутит и волнует широкое море,

И духов печалит, ввергая в тревогу и горе,

С горы Хуаюэ119 он огромные камни срывает

И небо с землею, что коней, на дыбы поднимает,

И всякий в селенье, охваченный новой заботой,

Укрыться спешит, на засов замыкая ворота.

Чжу Ба-цзе, дрожа от страха, ничком