Прошло еще десять лет, и в 1986 году, через пятьдесят лет после их победы в Берлине, они сели в лодку вместе в последний раз. Надев костюмы из белых шорт и футболок для гребли, они толкали «Хаски Клиппер» к озеру на колесной тележке, потом робко залезли в нее, пока фотографы толпились вокруг них, готовые предложить руку помощи. Бобби Мок пристегнул свой старый мегафон и крякнул: «Марш!» У них уже хрустели суставы и болели спины, но мужчины погрузили белые лопасти в воду и плавно вышли на озеро Вашингтон. Они все еще гребли все как один и медленно двигались по воде, окрашенной в оттенки бронзы заходящим солнцем. Потом, когда стал приближаться вечер, члены команды нетвердой походкой забрались по помосту в лодочную станцию, помахали фотографам руками и положили свои весла на полки в последний раз.

Они и их семьи продолжали собираться вне вод озера, празднуя дни рождения и другие особенные даты. Но в 1990-х этими датами становились и похороны. Горди Адам умер в 1992 году, Джонни Уайт – в 1997-м, но перед этим на шестидесятую годовщину в 1996 году его поздравили оркестровым концертом в вашингтонской столице Олимпийских игр. Шорти Хант умер в 1999 году. Через пять дней после теракта 11 сентября в 2001 году ушел из жизни Дон Хьюм.

Через год, в сентябре 2002 года, Джо потерял Джойс. В то время они вдвоем жили в частном доме престарелых – он поправлялся от перелома тазовой кости, а она умирала от застойной сердечной недостаточности и отказа почки. Работники персонала, с не свойственным им обычно состраданием, соединили их кровати, чтобы старики могли держаться за руки. Так Джойс и умерла. Через несколько дней ее похоронили. Джо вернулся в свою комнату снова в одиночестве, впервые за шестьдесят три года.

Бобби Мок умер в январе 2005 года, Стаб Макмиллин последовал за ним в августе того же года. Из команды остались только Джо и Роджер.

После смерти Джойс, даже несмотря на то, что здоровье Джо стало ухудшаться, благодаря его детям и внукам он исполнил еще не одну мечту в своей жизни. Хотя он уже был приковал к инвалидному креслу, он путешествовал с ними на Аляску, отважился на поход по реке Колумбия на лопастном пароходе, проехал на снегоходном поезде до деревни Ливенворт в Каскадных горах, снова посетил шахту по добыче золота и рубинов в Айдахо, слетал на Гавайи, на еще одном пароходе проплыл вверх по Миссисипи, поехал в Лос-Анджелес, чтобы навестить Роуз, Полли и Барба, дважды ездил в Милуоки, чтобы навестить свою дочь Дженни и ее семью, поучаствовал в радиопередаче «Гранд Ол Опри» в Нашвилле и проплыл через Панамский канал.

Гребля по случаю встречи в 1956 году

К началу 2007 года Джо находился под присмотром хосписа и жил в доме Джуди. В марте он надел свой пурпурный пиджак и направился на банкет «Зала славы «Хаски» в лодочном университетском клубе в Сиэтле. Четыреста пятьдесят человек стоя аплодировали ему. В мае, сидя в инвалидном кресле, он смотрел на берег залива Кат, когда вашингтонские команды проводили открытие гонок в первый день. Но к августу он пришел к финишной линии в последний раз. Он умер в доме Джуди 10 сентября, через несколько месяцев после того, как я впервые встретился с ним и начал проводить интервью и беседы для этой книги. Его прах был погребен в Секиме, рядом с прахом Джойс.

За несколько лет до этого дуб, который Джо привез домой с Олимпийских игр, погиб после того, как его несколько раз пересаживали на территории университета. Это волновало Джо в его последние годы. Так что зимним днем в 2008 году небольшая группа студентов собралась рядом с эллингом Конибера. По настоянию Джуди университет посадил новый дуб. Боб Эрнст, заведующий по гребному отделению в Вашингтонском университете, произнес короткую речь, и потом Джуди медленно и благоговейно опустила дерево в землю и бросила девять лопат земли к корням – одну для каждого из парней.

Роджер Моррис, первый из друзей Джо в команде, был последним, оставшимся в живых. Роджер умер 22 июля 2009 года. На его поминальной службе Джуди в своей речи рассказывала, как в последние годы Джо и Роджер часто общались – лично или по телефону, – они ничего не делали, лишь тихонько сидели рядом, им нужно было просто побыть друг с другом.

Итак, они ушли, любимые и навсегда оставшиеся в памяти за все, кем они являлись – не только гребцами и победителями Олимпийских игр, но и просто отличными людьми, все и каждый.

В августе 2011 года я поехал в Берлин, чтобы увидеть место, где парни выиграли «золото» семьдесят пять лет назад. Я посетил олимпийский стадион и потом сел на скоростную электричку до Кёпеника, который когда-то был оккупированным СССР Восточным Берлином. Там я бродил по мощеным улицам среди древних зданий, большинство из которых остались нетронутыми войной, за исключением нескольких кирпичных фасадов, поцарапанных шрапнелью. Я прошел мимо пустого места на улице Фрайхайт, где до ночи 9 ноября 1938 года возвышалась синагога, и думал о семье Хирчханов.

В Грюнау я увидел, что поле для регаты немного изменилось с 1936 года. Большое электронное табло теперь висит рядом с финишной линией, но во всем остальном это место выглядит по большей части так же, как и на старых пленках и фотографиях. Окрестности Лангер-Зее все еще радуют глаз сочной зеленью. Крытые трибуны все еще возвышаются рядом с финишной линией. Озеро все еще мирное и тихое. Молодые люди и девушки в гоночных лодках все еще скользят по его водам на гоночных дорожках, расположенных точно так же, как и в 1936 году.

Я посетил музей спорта Вассерспортмузеум в Грюнау, где ближе к вечеру Вернер Филипп, директор музея, отвел меня вверх по лестничным пролетам на балкон Хаус Вест. Я простоял там несколько долгих минут, рядом с местом, где семьдесят пять лет назад Гитлер смотрел на Лангер-Зее, почти не изменившееся с тех пор.

Я наблюдал, как внизу молодые люди выгружали лодку из грузовика и готовились к вечерней гребле, что-то тихо напевая по-немецки. На озере одноместная лодка со сверкающими веслами плыла по дорожке к огромному знаку «Ziel» в конце поля. Ласточки летали низко над водой, бесшумно двигая крыльями, мелькая напротив заходящего солнца, касаясь воды время от времени и вызывая рябь на серебристой поверхности.

Джо в лесу

Пока я стоял там и наблюдал за этой картиной, то подумал, что, когда Гитлер смотрел на борьбу Джо и остальных парней в той гонке, на то, как с самого конца поля они обошли всех и победили Италию и Германию семьдесят пять лет назад, он увидел, хотя, может, и не понял этого, поднятые флаги своего рока. Он не мог знать, что в один прекрасный день сотни тысяч парней, таких же, как эти, парней, которые разделяли их важнейшие качества, скромных, и непритязательных, и простых, но верных, преданных и стойких, вернутся в Германию в оливковой военной форме и загонят его в угол.

Теперь почти все они умерли – легионы молодых людей, которые спасли мир за несколько лет до того, как я родился. Но в тот вечер, стоя на балконе Хаус Вест, меня наполнила благодарость за их великодушие и доброту, их человечность и честь, их вежливость и все те качества, которым они научили нас прежде, чем промелькнули в темных сумерках и исчезли в ночи.