Алмазов появился в кабинете директора с пятиминутным опозданием, сославшись на столичные пробки. Директор не стал выслушивать его объяснения, а указал ему на свободное место за столом, за которым уже восседали Круглов, Кондратьев и начальник Службы контрразведки. Заняв свое место, Алмазов положил перед собой папку с бумагами, но открывать ее не стал, видимо, полагаясь на свою профессиональную память. Однако начинать разговор первым не спешил, ожидая приглашения от хозяина кабинета. И тот действительно заговорил первым:

– Михаил Батырович, буквально полчаса назад нам стало известно, что Вишнев обратился к американским властям с просьбой предоставить ему политическое убежище в США, и у нас есть все основания считать, что его просьба будет удовлетворена. В такой ситуации о выдаче нам Вишнева говорить, судя по всему, уже не приходится. Что скажете по этому поводу?

– Скажу, что ситуация весьма неоднозначная. Согласно Венской конвенции от 1961 года, первой части ее статьи номер двадцать два, статус дипломатической миссии запрещает органам правопорядка той страны, на территории которой находится эта дипмиссия, вторгаться на ее территорию иначе, как с согласия главы представительства. То есть мы не можем арестовать Вишнева, пойдя, например, на штурм посольства. Однако есть в этой конвенции глава сорок девятая, первый пункт которой гласит, что сотрудники посольства обязаны уважать законы и правила государства пребывания, а также обязаны не вмешиваться во внутренние дела этого государства. Иными словами, укрывательство посольством подсудимого, нарушившего условия своего пребывания на свободе, конвенция запрещает. Короче, нам надо как можно скорее предать Вишнева заочному суду, и чем тяжелее будут обвинения против него, тем лучше. У нас на него что-то есть?

– Целый букет обвинений, – подал голос Кондратьев. – Помимо шпионажа, он совершил убийство – отравил свою любовницу, которая на тот момент была от него беременна. То есть это двойное убийство.

– Вот и прекрасно, – с удовлетворением встретил эту новость Алмазов. – В третьем пункте той же главы сорок девять есть следующее положение: «Помещения представительства не должны использоваться в целях, не совместимых с функциями представительства, предусмотренными настоящей конвенцией, или другими нормами общего международного права, или какими-либо специальными соглашениями, действующими между аккредитирующим государством и страной пребывания». Все это запрещает тем же американцам укрывать на территории своего посольства преступника.

– Запрещать-то запрещает, но являются ли положения Венской конвенции действительно весомым аргументом для того, чтобы американцы выдали нам Вишнева? – вступил в разговор директор ФСБ. – Ведь наверняка, выбирая из всех вариантов именно этот – укрывательство его в своем посольстве с последующим предоставлением ему политического убежища – они не предусмотрели того, что против этого мы будем бессильны.

– Действительно, лазейки у них есть, – вынужден был согласиться с директором Алмазов. – В пунктах, о которых я упоминал, не уточняется, какие меры можно предпринимать в случае нарушения одной из сторон предписанных норм. А наше законодательство на этот счет тоже молчит, поскольку ничего подобного у нас не происходило. Вернее, происходило, но было это очень давно, еще в советские годы. В 1947 году советская гражданка Лидия Лесина влюбилась в сына посла Республики Чили в СССР Альваро Крус Лопес де Эредию, а в те годы у нас действовал закон «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами». Правда, свет он увидел за два месяца до их женитьбы, но это не стало препятствием для того, чтобы запретить влюбленным покинуть СССР. Все упиралось в большую политику: в те годы у нас с Чили были плохие отношения, поскольку чилийские власти активно поддерживали США. Короче, пожениться молодым запретили. Тогда Лидия решилась на отчаянный шаг: заперлась в гостиничном номере отеля «Националь», где в то время проживал ее возлюбленный.

– А почему она не укрылась в их посольстве? – задал резонный вопрос начальник Службы контрразведки, до этого в разговор не вступавший.

– В те годы у чилийцев не было своего посольства в Москве, поэтому они снимали номера в «Национале». Вот там Лидия и укрылась, рассчитывая на то, что жилище дипломатов обладает правом экстерриториальности. И действительно, наши власти так и не смогли ее оттуда достать, из-за чего она просидела в этом номере целых пять лет.

– Неужели нельзя было ничего сделать? – удивился директор ФСБ.

– Ваш коллега, министр госбезопасности Игнатьев, предлагал задокументировать факты нарушения Альваро де Эредией паспортного режима и правил проживания в СССР и выслать его из страны, а Лесину попросту арестовать как социально опасное лицо. Однако дело до этого так и не дошло: наши власти не захотели нарушать международные правила.

– А нам сейчас говорят, что в годы сталинской диктатуры никакие нормы и правила в расчет не брались, – усмехнулся Круглов.

– Как видно из этой истории, все было наоборот, – продолжил свой рассказ Алмазов. – В итоге эта ситуация продлилась вплоть до смерти Сталина в марте 1953 года. После чего указ о запрете браков с иностранцами был вскоре отменен, и влюбленные наконец получили возможность уехать в Чили. Правда, счастливой жизни у них не получилось. Очень скоро Альваро тронулся умом, и Лидия долгие годы вынуждена была ухаживать за тяжело больным супругом.

– Мораль сей басни такова: надо подольше продержать Вишнева запертым в посольстве, после чего он тоже рано или поздно тронется умом, – пошутил начальник Службы контрразведки.

– Вряд ли это выход: он за это время успеет много чего рассказать американцам о наших внешнеполитических секретах, – возразил Кондратьев.

– Итак, в нашем законодательстве нет лазеек для того, чтобы прищучить американцев? – вернул разговор в прежнее русло директор ФСБ. – А в других странах как с этим?

– В Великобритании есть акт о дипломатической и консульской недвижимости 1987 года, который позволяет лишить территорию посольства дипломатического статуса – в судебном порядке произвести отъем здания для нужд государства или в рамках обеспечения безопасности, – сообщил Алмазов. – Его ввели после громкого скандала: в 1984 году служащая британской полиции была убита выстрелом из ливийского посольства. После этого полиция одиннадцать дней осаждала посольство Ливии, но так и не смогла добраться до убийцы. Поэтому три года спустя и был принят названный мною акт. Но он еще ни разу не применялся.

– Мы не британцы и можем принять нечто похожее побыстрее, – предположил Круглов.

– Вряд ли наши власти захотят настраивать против себя все международное сообщество, – возразил Алмазов. – Ведь даже в сталинские времена мы с ним считались. Впрочем, и позднее тоже. В 1956 году в посольстве США в Будапеште, столице государства, которое находилось под протекторатом Москвы, спрятался венгерский кардинал Миндсенти и просидел там знаете сколько – целых пятнадцать лет! И только в 1971 году в результате переговоров Ватикана с венгерским правительством кардинал, принимавший активнейшее участие в событиях 1956 года, получил наконец возможность покинуть родину – уехал в Вену.