интересно будет рассмотреть их родителей)… И вот тогда из напиленных Скуловым труб для орошения схватили они трубу, а герой… Вот тут любая гадость и садизм. (А собак травить не надо!)

(В конце же можно привести компанию девушек с магнитофоном, и вообще в компании «героя» девушек должно быть больше – у «героя» будет больше зрительниц, будет более высок импульс «выступить».)

3. Любым путем надо уйти от сладкой сусальности: возил цветы на могилы солдат, не продавал. Нет. Продавал – на это были причины: разведение цветов, орошение, удобрения и т. д. Все это денег стоит. Но не обогащался за счет цветов: и дарил, и на могилы бойцам клал, особенно в День Победы. Но это ни в коем случае не надо показывать – сказать, и то мельком. А те, кто говорили, что он спекулировал, должны проговориться, что по подлости цены сбивал!

4. Самое главное – убедить Хейфица, что половинчатость сегодня, как я понял по «Чучелу», более опасна, нежели полное высказывание. Он всем этим не смягчает, а только путает. Но главное, что он лишается поддержки очень многих людей, он лишает свое произведение уважения к нему самих противников.

(В этот приезд скажу обязательно.)

07–08.04.85 г

Практически все время я занят – но очень мало делаю из намеченного и главного. Это все от бескультурья. На конкретном деле всегда легче – главное определяется само собой (при опыте, конечно), но на перепутьях обычно вертятся как белка в колесе – и ни с места.

Во-первых: самое конкретное у меня – роли. Но ролей столько, что можно ополоуметь. А главное, выходит «Операция “С Новым годом”» и мой Локотков встретится наконец со зрителем! Конечно, самая большая радость у Алеши Германа – дай ему Бог! Хоть он и буржуин и, как говорит Лешка Симонов, эгоцентнер, но он художник (!) и милее мне всяких прочих элегантов в общении. Но и для меня это не меньшая радость, а в чем-то и более. Исполнение мною роли «социального героя» важно для моей актерской судьбы до чрезвычайности. Такое расширение амплуа для актера моих данных весьма интересно! (Для искусствоведов, если таковые у нас найдутся, это лакомство. Кстати, надо поговорить об этом с М. Львовским[163]: пусть включит в книгу и напишет последнюю главу, краткую – «Девять ролей одного года».)

Так что 1985-й – боевой в актерском исполнении год, да и роль, да еще если что-то выйдет у Лопушанского.

А если бы еще вышла картина А. Аскольдова? То-то был бы праздник! (Но такого не может быть!)

Во-вторых: у меня оказались текущие дела в таком количестве, что я ничего не могу успеть, не могу и к ролям подготовиться – ни к Ларсену, ни к роли у Данелии, – а надо!

Надо:

1. Устроить жену Олега в ординатуру. 2. Посетить свои премьеры (Сурикова, Горковенко) и пригласить Г.С. и прочих. 3. Продать машину – купить новую. 4. Написать статью в «Труд». 5. Разобраться в столе в бумагах. 6. Достучаться до Е. Симонова – ответ[164]. 7. Маме – дачу. 8. Помочь Бердичевскому с женой отца. 9. Установить видео, купить или переделать телевизор. 10. Пойти к Ермашу – хлопотать о посылке на фестиваль «Чучела». 11. К генеральному прокурору о Малявиной. 12. Девочкам письма. 13. Написать отцу.

В-третьих:

а) сделать книгу по письмам «Чучела»; б) вариант «Васи Куролесова»; в) К Медведеву – Сизову о сценарии «Вася Куролесов».

Итак:

Ежу ясно, что всего этого сделать я не смогу, а потому придется отобрать самое важное и придумать, как не потратить время зря.

Потом половину дел надо переложить на Лену и Диму[165], а Диму однозначно брать в секретари, а то у него не идет стаж.

(Хорошо бы, чтобы он прошел в Союз журналистов; и где его трудовая книжка?.. Надо бы помочь ему написать рассказы.)

…Вот это да! А ведь я еще болен!..

Перечитал В.И. Ленина о продналоге. Идея госкапитализма, концессии и кооперации, разработка ресурсов и т. д. Что, интересно, будет сейчас? И будет ли? И как надолго? И куда?

В интервью М.С. Горбачева назван октябрь-ноябрь – мораторий на ядерное вооружение. Ясно, что к ноябрю у нас что-то подготовят новое. (Это всего семь месяцев.) Вот уж интересно, чем ответят американцы?

08.04.85 г. Понедельник

У Князевой во МТЮЗе – творческий вечер, очевидно, в связи с шестидесятилетием. Надо, чтобы пришли и Олег, и Марина (может быть, даже и Володя с Люсей), надо принести цветы. А сказать надо об открытии Князевой и о 50-х годах вообще, о 50-х годах МТЮЗа в частности. (Может быть, статью написать?)

25.04.85 г. Четверг

Сегодня опять отменили выезд к Лопушанскому, не готова декорация. Грешным делом подумал, что Костя уже нашел другого актера. (Не удивлюсь, в нем что-то есть и от Митты.) Но, право, не стал бы горевать.

Событий масса:

1. Сдал 32 страницы начала книги «До и после “Чучела”» в «Юность». Зерчанинову вроде понравилось, но я не успеваю сдать в 7-й номер. Постараюсь успеть. То, что отменили Ленинград, – судьба.

2. «Эй, на линкоре!» имеет бешеный успех. Я такого понаслышался – просто диву даюсь. Что же, хорошо.

3. Посмотрел «Искренне Ваш»: Алла <Сурикова> испортила мне всю роль, вырезав финал сцены с Соломиным, спасла своего любимца. (Бог ей судья.)

4. Вечер у Князевой прошел блестяще. Она была признательна, что я пришел. Был Холмский, В. Андреев, Сац, главреж из ЦТСА, Касаткина, Литвинов (очень старенький!), курс из ГИТИСа. Очень хорошо пели Качан и Черепанова. Удивительно приятно, что не надо было врать, говоря хорошие слова, удивительно, но юбилей ни с какой стороны не носил оттенка похорон.

5. Отказался играть у Колосова.

6. Согласился играть у Зархи[166] (с поездкой в Венгрию: зачем – не знаю).

7. В «Ударнике» дали дипломы «За лучший фильм» («Чучело», «Жестокий романс» и «Военно-полевой роман»).

8. Начал печатать сценарий «Куролесова».

В первую часть книги «До и после “Чучела”» надо внести исправления (дополнения к рассказу о детстве, более серьезные обоснования связи частей: они в мозаике – она дает обобщения:

– они в том, что не понятно, каким стал зритель, если не представить себе, каким он был когда-то;

– они в том, что жизнь неразрывна с «Чучелом»).

04.05.85 г

Праздники провели в санатории «Болшево». До праздников сдал в «Юность» 66 страниц книги, потом вчерне сдал еще 60 страниц, но они хотят всего 80. Мне ясно, что я не уложусь. Когда уходил, Дементьев сказал: «Хорошо, 100»