— Известковая яма, — сказал я.

Диккенс резко остановился и схватился за лоб свободной рукой. Глаза у него расширились, лицо расплылось в блаженной улыбке.

— Известковая яма! — воскликнул он; всадник, рысцой проезжавший по дороге на гнедой кобыле, посмотрел в нашу сторону. — Ну конечно! Как же я мог забыть про известковую яму? А потом… вероятно, через несколько дней… подземные склепы?

Я потряс головой, отвел взгляд и до крови закусил губу. Мы двинулись дальше.

— Разумеется, — сказал Диккенс, рассеянно рубанув тростью по кусту, — тогда мне понадобится помощь старого Дредлса — чтобы разобрать и снова сложить стену гробницы. Именно так и раскрываются убийства, Уилки: решение привлечь к делу сообщника зачастую оказывается первым шагом к виселице.

— Совсем не обязательно, — возразил я бесцветным голосом. — Вы примените в бедному Дредлсу свой магнетический дар. Он не запомнит, что пособлял вам избавиться от трупа… скелета… часов, очков и прочих металлических предметов.

— Месмеризм! — вскричал Диккенс. — Превосходно! А лауданум мы здесь задействуем?

— Думаю, в этом нет надобности, Чарльз. Одного гипнотического внушения вполне достаточно, чтобы заручиться содействием пособника, ведать не ведающего о своем соучастии в преступлении.

— Бедный старый Дредлс! — воскликнул Диккенс, чуть не прыгая от восторга. — Бедный молодой Диккенсон! Те немногие, кто вообще знал о его существовании, считают — со слов убиицы, — что он уехал во Францию, или в Южную Африку, или в Австралию. Оплакивать парня некому. Некому принести хоть один цветок к замурованному склепу, где он лежит с другим мертвецом. А убийца решает свои… финансовые проблемы… и жи вет себе как ни в чем не бывало. Просто восхитительно, дорогой Уилки!

Сердце у меня снова бешено колотилось. Я решил взорвать «бомбу», брошенную, вероятно, слишком рано.

— Да, Чарльз. Но так все произойдет только в том случае, если убийца знает, что он убийца… что он совершил убийство.

— А как он может не знать?.. — начал Диккенс, а потом взъерошил пятерней свою жидкую бороденку. — Ну да, конечно! Убийца, посредством магнетизма принудивший хранителя склепов к соучастию в преступлении, сам действовал под гипнозом!

Я ничего не ответил, но внимательно наблюдал за лицом Неподражаемого.

Он помотал головой.

— Нет, боюсь, так не пойдет, Уилки.

— Почему, Чарльз?

— Доктор Эллиотсон, мой первый наставник в искусстве магнетизма, — вы сами не раз его цитировали, Уилки! — и все остальные специалисты, которых я читал или знал лично, с уверенностью утверждают: человек, находящийся под месмерическим воздействием чужой, более сильной воли, все равно никогда не совершит поступка, какого не мог бы, не согласился бы совершить, находясь в полном сознании.

— Но вы же заставили старого Дредлса помочь вам избавиться от тела, — сказал я.

— Да, да, — проговорил Диккенс, ускоряя шаг и в глубокой задумчивости ероша обеими руками волосы и бороду. — Но погребение мертвецов в могилах и склепах — с переноской трупов при необходимости и замуровыванием гробниц — это работа Дредлса. Месмерист просто-напросто внушит Дредлсу, что он действует сообразно привычным обстоятельствам. Но заставить человека совершить убийство… нет, Уилки, это не годится для нашей истории. Никак не годится, если наш убийца душевно здоров.

— Даже душевно здоровые люди таят в сердце своем темные помыслы, — негромко промолвил я; мы уже подходили к Рочестерскому собору. — Даже у душевно здоровых людей — образцов душевного здоровья, публичных персон — имеются темные стороны, тщательно скрываемые от всех.

— Верно, верно, — откликнулся Диккенс. — Но едва ли они способны на убийство.

— А что, если истинный кукловод, стоящий за этим преступлением, является великим месмеристом и массовым убийцей? — спросил я. — Он знает сотни тайных способов подчинять мужчин и женщин своей воле, заставляя выполнять любые свои приказы, сколь угодно ужасные. Возможно, все они под магнетическим внушением считают себя актерами, участвующими в некой театральной постановке, и уверены, что убиенные жертвы в конце спектакля вскочат на ноги и выйдут на поклоны к публике.

Диккенс бросил на меня пронзительный взгляд.

— Вы еще более изощренный выдумщик, чем я думал, Уилки Коллинз. Ваш новый роман — «Лунный камень» — будет пользоваться огромным успехом, если учесть ненасытный интерес публики к зверским убийствам, морям крови и извращенным страстям, таящимся в самых темных уголках души человеческой.

— Хочется надеяться, — пробормотал я.

Мы уже вошли в город и находились меньше чем в квартале от Рочестерского собора. Громадная башня накрывала своей тенью нас и все скопление приземистых серых домов, теснившихся по обеим сторонам дороги.

— Не хотите подняться наверх и полюбоваться видом? — спросил Диккенс, указывая на высокий каменный шпиль. — У меня ключ с собой.

— Не сегодня, — сказал я. — Но все равно спасибо, Чарльз.

— Тогда как-нибудь в другой раз, — сказал Неподражаемый.

— Значит, он не выказал ни чувства вины, ни раскаяния в связи с историей с двадцатью тысячами фунтов, — медленно проговорил Реджинальд Баррис. — А что насчет годовщины?

— Прошу прощения? — промолвил я, выходя из задумчивости.

— Годовщина Стейплхерстской катастрофы, — прошептал молодой сыщик. — Инспектор Филд просил вас употребить все свои старания, чтобы повсюду сопровождать Диккенса, когда он приедет в город в означенный день, а до девятого числа осталось всего три дня. В своем отчете вы не сообщили, принял ли он или отверг ваше предложение провести с ним в Гэдсхилл-плейс весь день девятого июня и последующую ночь, когда он непременно вернется в Лондон и в Подземный город.

Я допил свое пиво и с улыбкой посмотрел на Хибберта Хэчери — здоровенный мужчина, в своих стараниях не подслушивать нас, почтительно листал экземпляр «Женщины в белом», надписанный мной для него несколько минут назад.

— Вам нравится книга, сыщик Хэчери?

— Это бесценный подарок, мистер Коллинз, — пророкотал великан.

— Годовщина, мистер Коллинз, — настойчиво повторил несносный Баррис.

— Мистер Диккенс не пригласил меня погостить с Гэдсхилле или прогуляться с ним по городу воскресной ночью — девятого июня — в поисках фантома по имени Друд, — сказал я, не глядя на Барриса.

— В таком случае, сэр, — решительно произнес сыщик, — нам необходимо условиться о времени вашей встречи с инспектором Филдом. Он уже назначил двадцать трех агентов на дежурство в воскресную ночь…

— Но мистер Диккенс, — продолжал я, непринужденно перебивая выскочку, — согласился отужинать у меня дома на Мелкомб-плейс в воскресенье и… — я выдержал паузу для пущей выразительности, — заночевать там.

Баррис похлопал глазами.