– Да я-то что – мелкая сошка. Меня бояре да князья и за человека-то не считают. Если случай будет – то пришибут, конечно, а так чтобы специально – и искать не станут.

– Ой, не надейся на бояр, любезный друг, – хмуро отозвался Вельяминов, – боюсь, я тебя раньше прибью!

– Ваня, – с серьезным видом прошептала мне подошедшая Машка, – а ты на Алене женишься?

– А куда деваться, – усмехнулся я и погладил девчонку по голове, – ты ведь мала еще, а у Глаши жених есть.

– Ну вот и славно, – обрадовалась та, – а я вам Марту помогу нянчить.

– Вот спасибо, уж и не знаю, что бы мы без тебя делали!

– А пропали бы вовсе.

В этот момент за воротами послышался стук копыт, и вскоре во двор влетел запыленный Петька Пожарский. Увидев меня, он очень обрадовался и, вихрем слетев с коня, хрипло закричал:

– Слово и дело государево!..

– Что?! – едва ли не хором отозвались мы.

– Насилу нашел… – задыхаясь от скачки, продолжал тот. – Отсюда в Кукуй, из него в кремль, оттуда сюда…

– Дело говори, – не выдержал я.

– Телятевский!

– Что, поймали?

– Нет, то есть – да, то есть совсем было поймали, но потом убили!

– Собаке собачья смерть! Однако прежде потолковать бы с ним не мешало.

– Да его не только убили, – продолжал немного отдышавшийся рында, – при нем ларец нашли, а там – венец Мономахов!

– Эва как!

– А я скакал, скакал, хотел первым успеть…

– Успел, молодец. Шапка-то где?

– Какая шапка?..

– Мономаха!

– А, в кремль повезли!

– Ну и ладно, завтра посмотрю.

– Как завтра? – удивился едва не загнавший коня Петька, но я уже не слушал его.

– Вот что, красавицы, мне тут сообщили, что послы персидские прибыли с дарами от шаха. В числе прочего там звери диковинные… я вот к чему речь веду. Хотите на слоне покататься?

Мой вопрос вызвал среди девушек неподдельный интерес, и даже не понимавшая по-русски малышка Марта оживилась и стала прислушиваться к разговору. Так, беседуя, мы двинулись к дому, а за нами потянулись и остальные.

– А как же венец царский?.. – изумленно пробормотал юный Пожарский, огорошенный таким невниманием к реликвии.

– На-ка вот, испей, добрый молодец, – прервала его размышления Машка, притащившая откуда-то ковш с водой.

– Спаси тебя Христос, – поблагодарил княжич, утолив жажду и во все глаза таращась на нее.

Вправду сказать, посмотреть было на что. Начинающая взрослеть девочка была чудо как хороша. В новом сарафане, украшенном искусной вышивкой, и изящных башмачках козловой кожи, она выглядела старше своих лет, а небесно-голубые глаза и толстая коса цвета спелой пшеницы запросто могли лишить покоя и более зрелого человека, чем юный рында. А уж свободная манера держаться и вовсе била наповал.

– Не мешай им теперь, – улыбнулась она, довольная произведенным эффектом, – занят государь.

– Это чем же? – удивился Петька, уверенный, что для государя ничего важнее короны быть не может.

– Любовь у него, – как о само собой разумеющемся пояснила Маша.

– Какая еще любовь?

– Подрастешь – поймешь, – отвечала она с лукавой усмешкой, от которой младшего Пожарского бросило в жар, и двинулась вслед за всеми остальными.

– Погоди, как зовут-то тебя? – запоздало крикнул он ей вслед.

– На что тебе? – насмешливо отозвалась она и, как бы невзначай тронув золотую сережку в ухе, забежала в дом.

– Марья ее зовут, – пояснил ему слуга, запирая ворота.

– Марья… – блаженно улыбаясь, протянул тот, – и почему я ее раньше не встречал?

– Должно, Господь тебя хранил до сего дня!