Сидя на кровати, она медленно потянулась:

– Знаешь, если и произойдет… не знаю, как и что буду чувствовать потом, нет у меня такого опыта. Но тем не менее…

– Елизавета! Перестань!

Она ответила неожиданно зло:

– Сказать тебе, когда была моя последняя близость с мужчиной? Одиннадцать лет тому назад, дорогой. Первая и последняя. Потому что с тех пор я была только старухой – ты сам видел какой. Когда мы встретились в кафе, у тебя что – возникло желание близости со мной? Нет, конечно. И ни у кого не возникало. И у меня оно для вас всех и не должно было появляться. Но ведь мне было двадцать лет… двадцать пять… тридцать, наконец – внутри-то я такой и была! Боюсь, дорогой, что у меня выработался такой комплекс: с кем угодно – но снова испытать все, связанное с близостью, хотя сейчас я вспоминаю это уже достаточно смутно… С кем угодно, понял? Я не нимфоманка, Симон, но я изголодалась…

– Лиза!

– Что, презираешь? Ну да: смотришь на меня, а видишь старуху… Будь проклята романтика, которая меня, сопливую, толкнула на такую жизнь – она в мечтах казалась, конечно, совсем другой. Но я вот такая, такая, такая!..

– Да Лиза!

– Ну что, что, что?

– Но ведь я тут, рядом! Неужели я уж настолько… что не вызываю у тебя никакого чувства?

– Хочешь сказать, чтоЯ у тебя вызываю что-то, кроме отторжения?

– Ты что – слепая?

– Я…

– Ты завтра станешь моей женой. И я не хочу, чтобы это было игрой. Хочу, чтобы это стало всерьез.

Она спросила очень тихо:

– Это правда?

– Лиза, прекрасная моя…

– Нет.

– Что – нет? – растерялся я.

– Не завтра. Нас еще могут убить… Сейчас. Чтобы я поверила.

– И чтобы поверил я. Это так прекрасно, что…

– Гашу свет.

– Не надо. Хочу тебя и видеть. Сейчас. И всегда.

Глава 22

Свадьба прошла великолепно. Гостей пришло даже больше, чем мы приглашали, но это было даже к лучшему. Брачное агентство, вчера получившее причитавшийся ему аванс, мобилизовало больше половины народа, загоравшего на «дичке» в ожидании нанимателя. И не только мобилизовало, но и приодело так, что если не очень приглядываться, то пришедших вполне можно было принять за приличных людей. От шаферов почти не пахло. Приглядывавшие за нами ребятишки все из той же амурной конторы скромно держались в сторонке, хотя глаз с нас не спускали: свое дело они знали туго. Наш покровитель с «дички» тоже, разумеется, присутствовал и очень внимательно приглядывался ко всем, кто пожелал участвовать в церемонии. Похоже, он действительно рассчитывал на хороший контракт и теперь – просто для практики – пытался угадать возможного обидчика.

Были произнесены все нужные слова, исполнены полагающиеся ритуалы, и в конце концов нас с Лизой объявили мужем и женой. Мы знали – и все вокруг знали, – что это всего лишь спектакль; но для меня это было серьезно, очень серьезно, и я надеялся, что для нее тоже. Поэтому когда нам полагалось поцеловаться, это – мне хотелось верить – получалось очень искренне, а не было просто касанием губ напоказ. Да и, если подумать, закон-то был соблюден, и брак имел законную силу – на Сальте, во всяком случае. Правда, этот мирок нам предстояло покинуть – мы надеялись – очень скоро. Если повезет – уже через несколько часов. Ну, что же: добрые традиции всегда требовали от новобрачных свадебного путешествия.

Но до того должен был состояться свадебный обед, на который приглашались все участники торжества, и, как только ритуал завершился, я подтвердил это приглашение, обратившись к участникам и гостям:

– А сейчас, дамы и господа, приглашаем вас к столу – поднять бокал, выпить и закусить за наше счастье. Для этого вам нужно всего лишь спуститься на четыре этажа. Там у входа, наверное, будут дежурить, но пусть это вас не смущает: говорите только «Могучие» – это пароль, чтобы не проходили любители дармовщины, и не обращайте внимания, если вам даже попытаются помешать: это входит в игру, не волнуйтесь, за все уплачено. Не стану объяснять, в каком зале там накрыто, честно говоря, не успел посмотреть, так что открывайте все двери – и не промахнетесь. Итак – вперед!

Эта речь, как мне показалось, воодушевила участников куда больше, чем если бы я призвал их грудью встать на защиту мира, которому грозит вторжение. Люди устремились к выходу из свадебного зала и стали снижаться всеми доступными способами: кто по трубам, кто – в лифтах, остальные просто бегом по лестницам, включая внешние, эвакуационные. Внутри их действительно попытались было остановить, однако рев «Могучие!» заставил охрану усомниться – и ее тут же смели. Несколько десятков человек помчались по коридорам, распахивая двери, приводя в замешательство всех, кто там находился, – в поисках обещанного пиршества.

Мы с Лизой вошли в обиталище «Могучих», пропустив толпу вперед. Нам тоже надо было искать и найти – только не выпивку с закуской, конечно. Где находится Орро, ради которого все и было затеяно, мы не знали, но, в отличие от наших гостей, примерно представляли, где в таких структурах помещаются камеры для бесед с захваченными противниками, и не только для бесед, конечно. Поэтому с гостями нам оказалось не по дороге, мы сразу же покинули большой коридор и, пользуясь добытым из информационной сети планом, углубились в служебный, куда галдеж ворвавшейся массы доносился с каждым шагом все глуше. Правда, в какой-то миг рев усилился, словно что-то взорвалось. Однако это вероятнее всего означало лишь, что передовой отряд добрался до буфета, без которого в таких офисах не обходятся. Ну что же: они обрели обещанное, пусть и в урезанном виде. А вот мы все еще находились в поиске.

В малый коридор выходило восемь дверей, из которых три оказались запертыми. В открытых мы не нашли ничего интересного. Первая из запертых была украшена табличкой с надписью: «Архив». Вторая называлась приятно: «Кладовая». И наконец третья носила название «Терминал». Я засомневался:

– Может быть, нам нужен другой этаж?

– Вряд ли, – ответила Лиза, переводя дыхание. – Там выше – кабинеты, ниже – тренировочные помещения, тир, все такое… Попробуй вот эту, терминал. Если он действительно в этом здании, а не…

Но взламывать замок не понадобилось. Дверь внезапно распахнулась. Я невольно вытянул руку с гребешком. И тут же опустил ее.

– Слышу знакомый голос, – произнес появившийся в проеме человек.

Сказано было по-ински, потому что человеком этим был Орро.

– Я ждал