начинается драка, кричат дети, воют собаки, на шум спешит телевидение, приезжают врачи из психиатрической клиники, им тоже навешивают, в общем, кто как, а лично я не сторонник такого счастья…

Чёрная карета остановилась так резко, что меня кинуло носом на противоположное сиденье. Благо оно мягкое, ничего не ушиб и не отбил. Как я понимаю, это была мелкая месть извозчика за наши прошлые тёрки, что ж, все мы не ангелы. Дверь в особняк оказалась заколочена досками, но если согнуться в три погибели, то вполне можно пролезть.

– То есть вы приглашаете только тех гостей, которые готовы склонить голову? – обернувшись, спросил я, но возница чёрной кареты уже тронул поводья.

Хорошо, если нет ответа, то и вопрос можно считать ничтожным. Я поднапрягся, оторвал две доски к чертям собачьим и вошёл в двери, как и полагается потомку аристократов, в полный рост. Вот так, господа! Если вы считаете, что яжмага можно поставить вне закона, то моё самоуважение вам не отнять…

Внутри скупо горели свечи. Чёрная ковровая дорожка вела меня в левое крыло, где в отдельной зальной комнате висело то самое проклятое (с ударением на первое «о») зеркало. У меня не было с собой посоха, магических колец, токсичных заклинаний, то есть практически ничего. Мне нельзя здесь колдовать. Но и не пойти по приглашению также невозможно, ибо есть вещи, исполнять которые вас просто заставят.

– Яжмаг Мценский, – равнодушно приветствовала меня мрачная фигура в коричневом плаще, шляпе и птичьей маске.

– Чумной Доктор, честь имею! А почему сегодня без факела и без топора?

Он молча развёл руками, и из-за его спины показался десяток вооруженных теней. Похоже, ко мне начинают относиться серьёзнее, чем я того заслуживаю. Зеркало Дракулы вздрогнуло, вспыхнуло искрами, заиграло разноцветными волнами, и вот неизменная троица Хранителей милостиво соизволила обернуться в мою сторону:

– Ярослав ибн Гауда Мценский. Бывший яжмаг вне закона, а ныне рядовой подозреваемый. Мы вызвали вас на допрос.

Я скрестил руки на груди, всем видом показывая, что пока готов только слушать.

– К нам поступило заявление от некоего яжмага-анималиста Ефимова, более известного всем как Фима Синий. Он в письменной форме обвиняет вас в обмане и лжи! Вы заставили его, законопослушного и примерного яжмага, участвовать в ваших аферах. Подвергнутый вами гнусному шантажу, он был вынужден оживить бычьи рога в испанском ресторане, что привело к немалому разрушению и даже жертвам! Вы также подбили его украсть бронзового коня у Петра Первого! И это когда вы ещё не были вне закона…

Честно говоря, если я хотел выслушать все их речи хохоча и с максимально презрительным выражением лица, то вот оно-то у меня как раз и не получилось. Ну, в том смысле, что резко пропал голос, потому что уж от кого от кого, но от дорогого друга Фимы я такого не ожидал. И высокомерная мина на физиономии гарантированно сменилась глупым и растерянным выражением лица.

– У нас есть информация, что вы регулярно переводили ему деньги с целью спаивания. Он умолял вас этого не делать, так как боролся с алкогольной зависимостью. Тем не менее, даже когда вас объявили вне закона, вы продолжили терроризировать гражданина Ефимова. У нас есть все доказательства того, что это именно вы использовали для похищения Белой Невесточки (Геленджик) бронзовые скульптуры чижика-пыжика и верблюда с памятника учёному и исследователю Азии генералу Пржевальскому. Что вы можете сказать в своё оправдание?

– Чушь, – наконец выдохнул я, кое-как овладев голосом. – Во-первых, ничего этого не было. Во-вторых, всё было не так. И, самое главное, мой друг не мог такого написать!

– Мы понимаем, что вы вправе не верить нам на слово, хоть это и странно, – снисходительно хмыкнув, переглянулись Хранители. – Тем не менее указанное заявление существует и будет рассмотрено в рамках судебного разбирательства в отношении вас. Никуда не уходите из города.

– То есть я под домашним арестом?

– Нет, нет, что вы. По зрелом размышлении мы решили, что оставлять вас на свободе слишком опасно. До суда вы посидите в подвалах этого особняка. Возьмите его!

– Чоткий Сотона-а…

Я успел всего лишь раз врезать Чумному Доктору, очень удачно, кстати, свернув клюв на одну сторону и отправив очки в другую, когда тени толпой скрутили мне руки за спину. Призрачные твари обладают немалой силой, а причинить им хоть какой-то серьёзный вред кулаками практически невозможно. У меня по-любому не было шансов.

…В себя пришёл уже в полной темноте. Такой плотности и качества, что я долго не мог понять, открыты у меня глаза или закрыты. Лежу на холодном полу, ни сквозняка, ни чьего-либо дыхания. Тишина. Где-то я читал, что для запугивания пленников рекомендуется включать звук мерно капающей воды или плач ребёнка, но если ваша цель свести человека с ума – тогда полное безмолвие и темнота. В моём случае оно не сработает, мне просто не дадут достаточно времени, чтобы свихнуться.

– Они настроены на показательный суд, – вслух сказал я, и мой голос разнесло эхо. Значит, помещение немаленькое.

Полагаю, долго тянуть не станут. Я здесь с ночи, следовательно, уже утром Фамильяр начнёт волноваться. У демонов свои тараканы, они и желают тебе смерти, но жутко переживают, когда ты ушёл, а им грустно. Говорят, хаски способны всю квартиру разнести от тоски по любимому хозяину, который вышел в магазин и его нет уже шесть минут! Обои порваны, стены расцарапаны, мебель изгрызена, всё, что можно разбить, разбито, а посреди всего этого бардака сидит на попе милый пушистый пёсик с голубыми глазами. Печалька-а…

Ну, в этом смысле я, конечно, перебрал. Фамильяр ничего в квартире крушить не станет, не в его правилах сначала наводить порядок, а потом его же изничтожать. Нонне он также вреда не причинит, эта парочка давно спелась в дуэте. Старину Гэндальфа по-любому тронуть весьма проблематично, как и Белую Невесточку, если она уже пришла.

Я имею в виду, что она обещала прийти утром, но, как вы понимаете, женщины строят свои планы исходя из сиюминутных порывов, поэтому столь же легко и пламенно их меняют. Может вообще заявиться в конце недели. А может отправить эсэмэску о том, что занята до конца месяца. Или даже не отправить, какие проблемы? С другой стороны, если рассуждать трезво, то, скорее всего, дело будет так… Фамильяр станет меня искать. Пока жив хозяин, домашний демон никогда не оставит его. Сколько я знаю деятельный, смиренный, взрывной, нежный, ласковый и чрезмерно заботливый характер Нонны Бернер (а мы знакомы уже дней пять или шесть), она всех поднимет на уши, как только проснётся и убедится, что меня до сих пор нет дома!

Я попробовал сесть. Опереться спиной было не на что, зато руки и