3: Да понимаю я, понимаю…

М: Я тут узнал недавно, что твой бывший дружок Камилин попал из тюрьмы на фронт, в штрафное подразделение. А там, сам понимаешь, долго не живут… По крайней мере, мне так сообщили. И как тебе нравится такая судьба? А ведь талантливый был журналист, очень талантливый…

3: Кто сообщил?

М: Джонни, Джонни… Ну кто же задает такие вопросы? Как ты любишь писать — из наших источников в министерстве обороны стало известно…

3: Понял тебя! Молчу, как монумент отцам — основателям. Слушай, Фил, а мне вот только что пришло в голову — ведь война — то кончилась. На самом деле кончилась! Может, теперь — то все будет по — другому?

М: Эх, Джонни, Джонни, ничего — то ты не понял… Кончаются боевые действия, а война не кончается никогда. Никак ты не хочешь понять, что по — другому не будет, потому что просто — напросто не бывает! «А что я могу поделать? Так мир устроен!» — как любит отвечать Господь на постоянную критику снизу.

3 (мрачно): Это смешно, Фил. Хорошая шутка. Я запомню.

М: Вот, вот… Запомнит он… Мой бесплатный совет — заруби себе на носу, что это уже не шутка, давно не шутка… В общем, бери ноги в руки и тащи свою задницу ко мне в кабинет! Будешь читать рекомендации цензора на моих глазах.

3: Слушаюсь, мой генерал!

М (ворчливо): И ты пошел в то же самое место…

(Связь обрывается.)

Резолюция:

Довести до сведения всех сотрудников нашего аппарата, что подписание мирного соглашения с конфедератами еще не означает бездеятельность и благодушие разведслужб!

По существу приведенного текста приказываю:

1. Продолжать прослушивание всех работников «Пионеров вселенной» без исключения, как лиц неустойчивых на позициях патриотизма и склонных к критическому восприятию непреложных основ.

2. Провести оперативные мероприятия по установлению источника в министерстве обороны, сливающего в СМИ секретную информацию. Ответственный за разработку и проведение операции — подполковник Лян Хаксли.

Директор СПО, флот — адмирал Сара Тонги.

* * *

Планета Казачок. 9 ноября 2189 г.

САУП на оборонительных позициях пластунов.

13 часов 47 минут.

— «Ромашка–1», «Ромашка–1», я — «Одиннадцатый», как там у вас? — услышал я в наушниках голос Иглы.

Голос был приглушенным, почти неслышным. Здесь, внутри многослойных бункеров и переходов, связь все — таки здорово экранировалась.

— Нормально. Все нормально у нас.

— Помощь нужна?

— Нет, порядок, сами справляемся.

— Есть, «Первый», понял тебя! — ответила Игла в мужском роде.

Я, кстати, уже много раз обращал внимание, что в бою наши девчонки часто переходят на мужской род. Стереотипы срабатывают? Война, мол, дело для настоящих мужчин, тут все становятся мужиками, даже бабы!

А как же политкорректность?

Поднажав, я опрокинул паукообразную станину «аптушки» и на всякий случай заклинил затвор тремя ударами виброножа. Вот так…

Конструкция предельно простая, станина крепится перед амбразурой на четырех гайках. Подошел аккуратненько сзади, срубил их виброножом — и вали ее, как жертвенного барана на мусульманском празднике. Абсолютно беззащитные механизмы. Если подойти изнутри и сзади. Дергаются, клацают клеммами и как будто даже шипят. Но развернуться назад не могут, конструкция не предусматривает. Странно вспомнить, как полчаса назад прятался от них за камнями, потея от макушки до задницы.

Казаков в бункере больше не оказалось, так что мы с Кривым спокойно прошлись по всем залам и посшибали «аптушки». Под подошвами громко хрустели стреляные гильзы, ковром устилавшие бетонные полы.

«Чего он, кстати, там возится?» — оглянулся я на Кривого. На последнем агрегате Вадик застопорился и что — то в нем ковырял с искренним увлечением юного натуралиста.

Пусть развлекается, последний же…

— «Ромашка–1», «Ромашка–1», я — «Одиннадцатый», подниматься можем?

— Погодите пока.

— А что там, взводный?

— Ничевочка с хвостиком, господин командир отделения, — сообщил я.

— Остер ты умом, командир, сил никаких не хватает… — проворчала Игла.

Дожидаясь, пока Кривой закончит техническое самообразование, я подошел к смотровой щели. Облокотился. В сущности, лишний жест, броню и так можно зафиксировать в любом положении. Просто привычка приваливаться к чему — нибудь в человеке неистребима.

Сама щель узкая, как им и положено, но с расширением к краям. По принципу чаши, что обеспечивает хороший обзор. Вообще отсюда хороший обзор. Даже страшно представить, как мы с Кривым карабкались снизу, прячась за укрытиями, которые ничего, в сущности, не укрывают.

Внизу, среди камней, была ясно видна застывшая туша «лангуста». Маячили горбатые фигурки солдат, почувствовавших, что стрельбы больше не будет. А вот и Диц показался, заметил я модифицированную броню комбата. Теперь, когда все закончилось, он, конечно же, во главе атаки. Я уже представляю, как будет выглядеть наградное представление — лично возглавил атаку на системно — автоматический укрепленный пункт, благодаря чему, ввиду умелого руководства…

— «Ромашка–1», «Ромашка–1», я — «Клум — ба–2»! Слышишь меня?!

— Слышу вас, «Клумба», хорошо слышу!

— «Ромашка», слушай меня, поступил приказ прекратить огонь! Ты понял? Совсем прекратить! Ты понял, «Ромашка», слышишь меня?! — Рагерборд почти кричал. — Война закончилась!

У щели связь работала чуть получше, я отчетливо слышал, что он кричит. Так не похоже на сдержанного капитана… Этот скандинав скорее флегма, как и все они… Война закончилась?!

— Есть, сэр! — ответил я машинально.

«Война закончилась… Вот и война кончилась, как все кончается в этом мире», — подумал я и сам себе удивился. Странная какая — то мысль, слишком корявая, что ли… Так просто… Господи… Да неужели все, неужели это конец? — никак не мог сообразить я.

Или — не мог поверить? Не укладывалось в голове…

Ждали, конечно, догадывались, надеялись, но, по большому счету, как — то не верилось.

Или война не кончится, или ты не доживешь до ее конца — два наиболее вероятных варианта… Одинаково вероятных…

Да, именно в этот момент все и случилось, вспоминал я потом. «Аптушка», с которой возился Кривой, вдруг ожила, задергалась, выплюнула длинную звонкую очередь, резанувшую по ушам.

Точнее — нет, оглянулся я уже потом, после, а сначала просто заметил, как фигурка Дица словно переломилась, подбросилась в воздух, рассыпая осколки брони, будто облупленную скорлупу. Именно скорлупу, почему — то это сравнение отчетливо мелькнуло в голове…