И с тех пор «Дити сама!» появляется регулярно, подкрепленное врожденной гениальностью и несокрушимой волей.

– Зебадия, я понимаю, что ты командуешь нашим кораблем, – сообщила она. – Однако до сих пор ты спрашивал мнения остальных. Есть какая-то причина исключать нас с Хильдой из обсуждения этого решения?

– Черт, Дити, это как раз такое решение, которое должны принимать мужья!

– Черт, Зебадия, это как раз тот случай, когда с женами нужно советоваться!

Наш Зебби был шокирован. Я уверена, что она никогда раньше так с ним не разговаривала. Но он не мог показать гнев, даже если его чувствовал – Дити просто вернула ему его же слова.

Зебби не дурак, он тут же отступил с неудачной позиции.

– Прости, дорогая, – сказал он спокойно. – Я не должен был так с тобой разговаривать. Окончательное решение тут за мной – я должен его принять и не могу этого избежать. Но я должен был узнать мнение каждого из нас. Вперед, трибуна твоя.

– Да, сэр. У меня есть что сказать – и за себя, и за Хильду, и Хильда тоже захочет добавить. Я знаю, что говорю за нас обеих, когда заявляю, что мы обе ценим, что вы с папой готовы умереть за нас… особенно теперь, когда мы беременны.

Но мы пока еще не настолько беременны, чтобы стать физически неполноценными. На самом деле наши «растущие животики» пока еще не выросли. Они вырастут, я знаю, и это определяет нам крайний срок, которого не избежать. Но именно по этой причине мы либо проверим оставшиеся десять вселенных сегодня… либо не сделаем это никогда. Никогда!

– Почему ты говоришь «никогда», Дити?

– Из-за расчета времени и крайнего срока наших животиков. Мы проверили пять вариантов меньше чем за час, и как бы страшно это ни было, я бы ни на что это не променяла. Мы можем по меньшей мере быстро взглянуть на оставшиеся десять за ближайшую пару часов или около того. Но если мы прервемся сейчас и начнем искать подходящий аналог Земли по оси «тэ», то неизвестно, насколько это затянется. Может быть, придется проверить сотни, пока не найдем то, что ищем – я не знаю. Но я предложила определение мира, который мы должны найти, чтобы быстро исключать негодные варианты.

Допустим, мы нашли его. Что дальше? Мы там будем чужаками, мы, вероятно, почти наверняка, не будем знать местного языка. Но мы как-нибудь устроимся, и мы с Хильдой родим наших детей при наличии качественной медицинской помощи. И что потом? Зебадия, любимый мой, разве ты захочешь взять двух женщин и двух младенцев в тур по десяти странным вселенным… может, вместо этого ты возьмешь нас сегодня и без детей?

– Э-э-э… я не думаю, что это правильная постановка вопроса, Дити.

– А как ты этот вопрос поставишь, сэр? Ты, наверное, думаешь, что вы с папой отправитесь обследовать эти десять вселенных, пока мы с Хильдой дома возимся с младенцами?

– Ну… да, полагаю, что так и было. Что-то в этом роде.

– Зебадия, я вышла за тебя, чтобы быть с тобой в печали и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии… но не для того, чтобы торчать на «вдовьей пристани»! Я не могу говорить за Хильду по этому поводу, но куда идешь ты, туда иду и я, пока смерть не разлучит нас.

– Дити говорит и за меня, – сказала я и заткнулась.

Я не так сильно хотела увидеть еще десять вселенных, как Дити, судя по ее словам, но Язва точно не собиралась бродить по долбаной «вдовьей пристани»! Дити все точно сформулировала! Если Джейкоб и Зебби не закончат этот график вращений сегодня, у них всю оставшуюся жизнь в глазах будут маячить «дальние горизонты», и не важно, насколько утопическую планету мы найдем. И они не захотят взять нас с собой потом. Только не вместе с детьми. Но Язва не собирается молчать по этому поводу. Нет, сэр!

– Дити, ты закончила?

– Не совсем, сэр. Я знаю, что говорю, точно избалованный ребенок. Но я не такая и не хочу оставлять такое впечатление. Все люди созданы неравными, и всякий, кто способен сосчитать до двадцати, не снимая ботинок, это понимает. Ты больше и сильнее папы. Я больше и сильнее Хильды. У меня опыта меньше всех, у папы больше. Папа – супергений, но он так сильно концентрируется, когда решает свои задачи, что забывает поесть – если за ним не присмотрит нянька… это была мама, потом я, теперь Хильда. Вы, сэр, самый практичный мужчина, какого я когда-либо встречала, управляете ли вы фибией, танцуете или говорите возмутительную полуправду, чтобы вытащить нас из неприятности. На троих у нас восемь или девять научных степеней… но тетя Хильда – ходячая энциклопедия благодаря ненасытному любопытству и необычайной памяти. Двое из нас способны рожать детей, двое – нет, но один мужчина может оплодотворить пятьдесят женщин… или пятьсот. Я могу и дальше перечислять множество вещей, в которых мы не равны друг другу. Двух одинаковых людей не бывает. Но в одном самом важном отношении мы все равны.

Мы все первопроходцы.

Женщины-первопроходцы шли туда же, куда шли их мужчины. Мужчины сами по себе не могут быть первопроходцами. Матери-пионеры подвергались тем же самым опасностям, что и отцы… и рожали детей, когда это было возможно. Дети появлялись на «Мэйфлауэре», множество их родилось в фургонах… и огромное количество их умерло, мужчины, женщины, дети. Но эти женщины не оставались дома в безопасности, нет, они шли с мужчинами.

Зебадия, я не прошу, чтобы меня взяли в те десять вселенных…

– Нет? Но выглядит все именно так.

– Тогда вы не слушали меня, сэр. Да, конечно, мне хотелось бы закончить обследование вселенных вращения… и я не боюсь неведомых опасностей. Но я никогда не просила об этом и не прошу сейчас. Это мое предпочтение, а не требование. А то, чего я требую – я уже изложила. Куда идешь ты, туда иду и я. Сегодня… и до конца наших дней. Если ты не скажешь мне убираться, не скажешь, что я тебе больше не нужна. Я сказала.

– Определенно, дорогая. Хильда?

Ловить рыбу или готовить наживку, чего ты хочешь сильнее, Язва? Меня в самом деле особенно не интересовало, куда мы сейчас направимся – любая вселенная будет для нас чужой. Однако Дити четко сформулировала наш политический курс, и если я попытаюсь его подправить, все только запутается, поэтому я немедленно ответила:

– Подписываюсь под каждым словом Дити. Я сказала.

– Джейк? Возвращаясь к моему исходному вопросу: имеем ли мы право подвергать наших жен опасностям, которые даже не можем вообразить? Я прошу совета у второго пилота.

– Капитан, именно ты убедил меня, что будет благоразумным исследовать вселенные, доступные с помощью вращения, и только потом искать удовлетворительный аналог Земли перемещением.

– Верно. Но это было до того, как мы проверили первые пять.

– Но капитан, я не вижу, чтобы ситуация изменилась. Мы будем подвергать себя, наших жен и наших нерожденных детей необычным воздействиям, что бы мы ни делали. И представимая опасность не обязательно лучше невообразимой, она может быть гораздо хуже. Планета, с которой мы были вынуждены бежать, имела серьезные недостатки и была полна известными опасностями еще до того, как мы случайно столкнулись с панки. Нет нужды перечислять их, поскольку все мы знаем, что Четыре Всадника Апокалипсиса были готовы снова отправиться в путь. Но я могу придумать очень близкий аналог нашей родной планеты, который будет намного хуже Земли, хотя там не будет ни одной панкеры.