он, кажется, опять во что-то ввязался. Второй вроде остепенился.

– Если влезет куда не надо – присмотрим, – безразлично сказал Валентин.

Судьба Лёхи его, похоже, совсем не беспокоила. Меня, впрочем, тоже.

– Вы с ним дружили?

И тоже обошлось без уточняющего вопроса.

– Нет, – ответил Валентин слишком быстро. – Начальник и подчиненный никогда не дружат. Я его уважал... до сих пор уважаю. А он... надеюсь, он просто радовался моим успехам... Хотя бы до того момента, когда его уволили. Обидно, что он закончил так. Но надеюсь, что его похоронят хорошо, как положено заслуженному... писателю.

– Вы его не простили.

– Некоторые вещи не прощают.

– А что со службой в КГБ? Почему он об этом заговорил?

– А, это... не бери в голову, – отмахнулся Валентин. – Учись пока, там видно будет. Ты на кого хотел?

– В МИРЭА документы подал.

– Да, точно, ты говорил, – я не поверил, что Валентин об этом забыл. – А почему, кстати, именно в этот институт?

– Честно говоря, я и сам уже не знаю. Тогда в голову пришло – компьютеры, электроника, за ними будущее... у нас там так было. А сейчас уже и не уверен.

– Это плохо. Нужно хорошо представлять, чего ты хочешь от жизни.

– У меня сорок лет было, чтобы это выяснить, и мне не удалось, – повинился я. – Думаете, тут я за два месяца всё понял?

– Некоторые месяцы за годы идут, – Валентина потянуло в философию. – Но одно скажу – вряд ли кто-либо тебе что путное посоветует. К себе прислушайся и реши. Других способов не существует. Только сам. Кстати... останови-ка вот тут, перед поворотом. Посмотрим, чем нас соблазнял Олег Михайлович.

Я тут же чуть притормозил, чтобы предупредить прижавшийся к нам сзади «Москвич» о маневре – и вызвал гневный звук клаксона. Отсюда до МКАДа оставалось километра два, и мне было любопытно, куда этот отчаянный товарищ так рвется. Хотя вру – совсем не интересно. Я съехал на обочину и остановился.

***

Весь багаж покойного Олега Михайловича состоял из обычного кожаного чемодана и того самого небольшого пластикового дипломата, который мне не доверили. В карманах у погибших не было ничего необычного – только у «писателя» имелся паспорт на имя Олега Михайловича Шмелева и удостоверение соответствующего Союза. Оружия у них действительно не было.

Первым Валентин открыл чемодан – посмотрел несколько мгновений и захлопнул его обратно.

– Просто личные вещи, ничего интересного, – констатировал он.

Потом настала очередь дипломата. Кодовый замок не открывался, и Валентину потребовалась моя помощь. Верный ломик не подвел и на этот раз – код против него не устоял. Открывать чемоданчик я не стал – доверил это генерал-майору.

А потом чуть не офигел от увиденного.

Дипломат был разделен на три части. В одной лежали пачки сотенных рублевых купюр; во второй – пачки же долларов, фунтов и, кажется, французских франков, я их видел когда-то и запомнил относительно уверенно. А в третьем отделении очень плотно были напиханы какие-то обычные на вид мешочки с завязками. Валентин взял один, распустил узел – и выкатил на ладонь пару алмазов.

Наверное, это могли быть и подделки, но я почему-то не сомневался, что алмазы – настоящие. Сегодня всё было настоящим. И пистолет, и алмазы, и смерть.

– Богатенький какой буратино был... – пробормотал я, не в силах отвести взгляд от этого богатства.

Мешочки меня не привлекали – я всё равно не знал, что делать с драгоценными камнями, а советское государство очень нервно относилось