стеной, боясь шелохнуться, стоял, потрясенный услышанным, царь Зарбиена и думал, как поступить. Затем он написал письмо Тиграну, изложив суть услышанного разговора, – так, на всякий случай: а вдруг судьба снова переменится?

Глава 59

Тигран готовился к новому сражению, находясь в крепости Хизан недалеко от озера Ван. Прибыли свежие конные отряды из Арцаха, цари-союзники, потеряв былую самоуверенность, основательно готовили войска к решающей битве, армянские воины, преодолев уныние, вызванное потерей Тигранакерта, повышали воинственность ритмичной музыкой и танцами. Войска, расположенные лагерями вокруг Хизана, пылали желанием освободить свою землю. Отовсюду слышалось:

– Мы отомстим за оскорбления, унижения и несправедливость! Защитим родной очаг!

Тигран в задумчивости стоял у окна в покоях большого дома, а рядом, положив голову на плечо любимого, стояла Аревик, и спокойная улыбка не сходила с ее лица.

– Незримыми нитями связан я со своим народом, – тихо сказал Тигран.

– Вместе с тобой против врага встала вся страна; воевать будут не только люди, но и горы и реки Армении.

– Римские легионы – совершенный механизм, созданный для войны. Впервые с ним столкнулся. Нужны другая тактика и стратегия! Мои полководцы не понимают этого. Они готовили армию не к той войне.

– Римляне победили хитростью, ударили исподтишка. – Аревик пыталась успокоить любимого.

– Я должен был предвидеть и выставить боевое охранение! Был слишком самоуверен.

– И великие люди делают досадные ошибки, – сказала она.

– Ошибки делают все, но велик тот, кто, признав ошибку, двигается вперед.

– Ты мог бы воспользоваться магическими вещами, о которых тебе пророчествовали боги.

Тигран, потрогав талисман Мардука, висевший на груди, улыбнулся красавице, погладил ее шелковистые волосы и сказал:

– Милая Аревик, боги дали мне власть, и злоупотреблять их доверием не стоит.

Для себя он решил: нельзя сидеть сложа руки и ждать, что все само по себе разрешится. Без труда нет спасения! Получив божественные знамения, делай, что должен. А магические предметы пусть останутся потомкам: их ждут непростые испытания.

В дверь постучали, на пороге возникли Артавазд и его жена, кареглазая красавица Анаит.

– Отец!

Тигран обернулся, на его устах появилась радостная улыбка.

– Артавазд, мой сын, мой наследник! – Они обнялись. – Анаит, ты прекрасна! – Он поцеловал ее в щечку. – Вновь встретила мужа?

Анаит закивала:

– Моя мечта сбылась, мы снова вместе, и только благодаря тебе, государь!

– А как мой внук Арташес? – спросил Тигран.

– Он подрос, – с гордостью сказал Артавазд, – а любимой игрушкой у него стал деревянный меч.

– Из мальчика вырастит могучий воин, умный, как отец, красивый, как мать, – сказал Тигран. – Твой муж, Анаит, с честью проявил себя при осаде Арташата парфянами, он достоин носить тиару армянских царей!

– Наша древняя столица Арташат незыблема, – сказал Артавазд.

– Твой младший брат – ничтожество. – Царь Тигран изменился в лице. – Поднять руку на святой город! Его жизнь закончится жалкой смертью, а жадность Рима и неразборчивость Парфии приведут оба государства к краху, от них останутся лишь развалины и воспоминания.

– Отец, последние наши неудачи – дело рук изменника, – озабоченно сказал Артавазд.

– Да, знаю, иногда одно слово может изменить ход истории. Я получил письмо царя Зарбиены, в котором он сообщает, что предатель среди нас. Но кто этот человек?

– Мы придумали метод выявления лжи! – блестя глазами, выпалил Артавазд.

– О, – отмахнулся Тигран, – недавно Метродор предложил свой метод, который не помог.

Философ предложил, чтобы все подозреваемые выстроились в шеренгу и передавали друг другу хрупкое птичье яйцо. Виновный не выдержит тест и от волнения раздавит яйцо, тем самым изобличив себя. Всех царедворцев поставили в шеренгу, дали яйцо, а раздавил его из‑за оплошности сам Метродор.

– И все же! – настаивал сын. – Чтобы изобличить предателя мы с Гнуни и мастером Оганезом сделали хитрое устройство. Разреши продемонстрировать тебе.

– Что ж, показывай!

Артавазд позвал Гнуни и Оганеза и, охваченный волнением, произнес:

– Государь, это мастер Оганез, который усовершенствовал механизмы и огнеметы, устроенные в крепостной стене Арташата, и управлял ими.

Оганез поклонился:

– Государь, я всего лишь смотрю на известные вещи по‑другому.

– Армяне, – сказал, улыбаясь царь, – всегда питали тягу к изобретениям. Понять ход мыслей изобретателя невозможно, но все удивляются, как мы раньше жили без его открытия!

Артавазд продолжал:

– Устройство, которое может определить ложь, мы создали в Арташате. Наш вклад с Гнуни небольшой, все придумал Оганез, но это устройство позволит выявить предателя.

Пять слуг втащили в зал круглую мраморную плиту и установили вертикально на каменной подставке. Плита оказалась барельефом, и Оганез пояснил:

– Государь, этот мраморный барельеф, изображающий маску греческого бога Тритона, был частью фонтана в Арташате. Я назвал устройство «Уста правды».

Тигран подошел ближе и стал заинтересованно рассматривать. Греческий бог Тритон, как известно, был человеком‑рыбой, и ноги его срослись в рыбий хвост. На мраморной плите было его лицо, вернее, маска, и была она ужасной. Косматый, бородатый, с разинутым ртом и огромными глазами, бог выглядел устрашающе. Оганез продолжал:

– В глаза маски вставили камни правды изумруды, это идея Гнуни.

– Изумруд всегда считался магическим камнем, – пояснил Гнуни.

– Да, действительно. – произнес Тигран, взглянув на мизинец своей левой руки, который украшало кольцо с большим изумрудом, наделяющим владельца даром предвидения; царь всегда чувствовал, когда грозит опасность.

– Государь, – продолжал Оганез, – рот маски, как видишь, открыт. Если вложить ладонь в темную глубину раскрытого рта, то изумруды начнут светиться.

Оганез вложил ладонь в рот маски, и глаза ее тут же засветились очень слабым зеленым светом, что удивило царя.

– Если человек лжет, – продолжил Оганез, – изумруды засветятся ярким светом.

Оганез смочил ладонь вином и вновь вложил ее в рот маски. Камни загорелись ярко. Пораженный Тигран обратился к Оганезу:

– Как это устроено?

Мастер подробно объяснил. За барельефом – небольшой глиняный сосуд, в который поместили цилиндр из меди; внутрь него опустили железный стержень, всё закрепили кусочками битума и залили винным уксусом. Горшок стал магическим источником, из которого волшебная энергия по полоскам металла поступала в рот маски и к сияющим драгоценным камням изумрудам. Глаза Тритона устроены так, что при протекании через них энергии в колбах возникала световая нить. Чем больше энергии, тем она шире. Стоит положить ладонь в рот Тритона, как обязательно дотронешься до металлических полосок, контур замкнется, изумруды засветятся.

– Так как же вы собираетесь определить, что человек лжет?

– Государь, – сказал Оганез, – замечено, что, когда человек лжет, изворачивается, волнуется, у него сильно потеют руки, а потная рука усиливает движение волшебной энергии.

– Это наведет ужас на тех, кому есть что скрывать! – воскликнул Гнуни.

– Мы сможем увидеть душевные переживания человека, – добавил Артавазд.

– То есть будет реакция человека в ответ на предъявленное обвинение. – Тигран задумался. – Возможно, это сработает!

– «Уста правды» безошибочно укажут нам лжеца! – восторженно сказал Гнуни.

– Надеяться на то, что кто‑то сделает добровольное признание, не приходится, – сказал царь, – но лжец своим беспокойством выдаст себя.

Он хлопнул в ладоши, звук хлопка разнесся по залу, и немедленно в дверях появился Кухбаци, начальник службы безопасности.

– Кухбаци, вызови ко мне всех министров и полководцев.

Женщины вышли в соседнюю комнату, Тигран стоял посреди зала,