это сделал сам профессор, – сказал я. – На его месте так бы поступил любой мошенник.

– Это если говорить о том, что наиболее вероятно, – согласилась Анна. – А в принципе, вынести его мог любой из нас, кроме Влада, который в гостиницу никогда не заходил.

– Не знаю, кому надо было столько времени скрывать манускрипт, а потом подкидывать его таким странным способом, – с сомнением покачал головой Влад.

– Это надо было тому, – пояснила Анна, – кто понял, что самостоятельно, без посторонней помощи, уже не сможет дойти до места и, тем более, выкопать и вынести клад из Медвежьего ущелья. Это может быть слабая женщина или мужчина, если он, к примеру, ранен.

Ого, куда Анна нацелила свой удар! Я усмехнулся, потому что это призрачное обвинение показалось мне смешным. Но только мне. Влад, состроив гримасу недоумения, повернул ко мне свое широкое лицо, сильно напоминающее мишень. Отец Агап нахмурил брови, но не посмел поднять глаза и взглянуть на меня. Лада хмыкнула и качнула головой, но я не понял, что ее впечатлило: или явная нелепость этого вывода, или его смелость и оригинальность.

– Знаете что, – после минутной паузы произнес Влад. – Я не могу ответить наверняка, откуда, с какой планеты, свалился этот манускрипт. Но я уверен, что нам выпал уникальный шанс найти клад, к которому уже на всех парах летят профессор со своей криминальной парочкой. Если мы сейчас не прекратим взаимные обвинения и не снимем все подозрения, то останемся с носом.

Это было самое умное и трезвое заявление, какое я когда-либо слышал из уст Влада. Не дожидаясь какого-либо одобрения и не ставя это предложение на голосование, он вышел из машины и за несколько минут восстановил разобранный им же настил.

Уже была ночь, когда мы вернулись в Лазещину. Ни с кем ни советуясь, Влад взял все бразды правления в свои руки и повернул на Ясыня, на турбазу "Эдельвейс". Все, что он делал, мало интересовало меня, и я даже был рад тому, что он ни о чем не спрашивает меня и не взваливает на меня обязанность о чем-то думать и что-либо решать. Больше всего сейчас меня беспокоила моя рана. Мне казалось, что из нее улетучивается энергия, благодаря которой я раньше не знал ни страха, ни боли, ни усталости.

53

Это путешествие было настолько пронизано авантюризмом, насколько наша одежда была промочена дождем и речной водой. Мне еще никогда не доводилось сходить с ума в составе такой колоритной компании. Если бы нас на протяжении всего пути снимали скрытой камерой, то, уверяю, получилась бы выдающаяся кинокомедия, ничем не уступающая «Безумному миру».

Чтобы догнать и перегнать наших конкурентов, которые, по твердому убеждению Влада, передвигались только пешком и никак иначе, он решил сплавиться по реке до горы Капош, затем перекинуть через нее наши плавсредства, дойти до реки Дибров, по которой спуститься прямиком до Медвежьего ущелья.

Не знаю, как Владу удалось в двенадцать часов ночи разыскать в драбадан пьяного кладовщика турбазы и выпросить у него две сборные байдарки "Таймень", но уже в час ночи мы приехали в лесную глушь и, замаскировав в кустах машину, принялись собирать байдарки.

Я завидовал энергичности Влада. В отличие от него, я валился с ног от усталости и холода и из-за невыносимой боли в руке не мог ничем помочь на сборке. Первую байдарку Влад с батюшкой собирали не меньше часа: то у них дюралевые трубки не состыковывались по диаметру, то чехол не натягивался на каркас. Девушки, сохраняя выдержку и достоинство, стояли по обе стороны от "верфи" и светили фонариками. Благо, что ливень закончился, впрочем, теплее все равно не становилось.

Вторую байдарку мы спустили на воду глубокой ночью. Перед тем, как отчалить, произошла небольшая заминка. Влад стал распределять экипажи, но что-то у него не получалось. Мне кажется, он хотел рассадить нас так, чтобы мы постоянно контролировали друг друга. Сначала он предложил распределиться как в машинах: в одной байдарке я, Лада и батюшка, в другой – он с Анной. Затем он все переиграл и велел батюшке сесть с Анной, а сам перебрался к нам с Ладой. В результате, в первый экипаж вошли мы с Анной, а во второй – Влад, батюшка и Лада.

Пятиметровая байдарка, представляющая из себя натянутый на дюралевый каркас резиново-брезентовый чехол, достаточно хорошо держалась на поверхности воды, легко маневрировала среди камней и преодолевала буруны и пороги. Из-за туч вскоре выглянула луна, и мы, наконец, стали ощущать свое положение в пространстве. Река слабо отсвечивала лунные лучи, и поверхность реки отливала матовым серебром. Вдоль берегов тянулись черные строи деревьев, наполненных ночными звуки: криками птиц, шорохами осторожных животных, треском веток, обламывающихся под лапами хищников.

В отличие от ведомого экипажа, где Влад с батюшкой затеяли спор на теологическую тему, мы с Анной молчали. Она неторопливо и ровно работала веслом по правому борту, а я – по левому. Байдарка тихо поскрипывала, преодолевая невысокие пороги, и с барабанным гулом задевала упругими бортами донные камни. В некоторых местах река разливалась шире и мелела настолько, что нам приходилось закатывать штанины, выходить из байдарки и тащить ее за собой за снасть.

Через пару часов Влад застопорил свою байдарку, воткнув весло в донный песок. Мы поравнялись с ним.

– Сорок километров уже позади! – с бахвальством сказал он. – Пусть теперь кто-нибудь посмеет сказать, что идея сплава не была гениальной!

Он всего-то хотел покрасоваться перед Анной. Своему экипажу, похоже, он уже надоел. Я взглянул на Ладу. Девушка была подозрительно спокойной. Я попытался улыбнуться ей, но Лада – нарочно или нечаянно – оттолкнулась веслом от камня, запустив в меня сноп брызг. Тогда я, сильно раскачивая байдарку, которая едва ли не черпала воду через край, подошел к Анне и накинул ей на плечи свою тяжелую от сырости куртку.

– Замерзли? – не преминул обратить всеобщее внимание к моему поступку Влад. – С рассветом встанем на привал, соорудим костерок, кофейку попьем!

Мне казалось, что он искусственно бодрит себя, потому что, в отличие от нас, верил в существование клада и даже боялся допустить, что в Медвежьем ущелье нет и никогда не было сокровищ.

Светало очень медленно