– По крайней мере, бегут далеко не все, – заметил он. – Пора нам поступить так же. Куттин может подать нам сигнал в любой момент. Пусть наши люди развернутся вправо.

– Хорошо, командир. – Мутт обратился к солдатам и заговорил громко, чтобы его все услышали: – По моей команде поворачиваемся направо!

Он поспешил к краю фаланги, чтобы все знали, что им предстоит сделать. К тому моменту, когда Мутт вернулся, сотни галлов и иберийцев уже быстро отступали от центральной части позиций карфагенян. Помощник вопросительно посмотрел на Ганнона, и тот кивнул.

– ПОВОРОТ! – заорал Мутт. – ПОВОРОТ!

Казалось, они прочитали мысли Куттина. Затрубили трубы – условный приказ Ганнибала к развороту фаланг. Часть солдат Ганнона сделала нетерпеливый шаг вперед, навстречу отступающим галлам и иберийцам. Гневный рык командира заставил их вернуться и занять свое место в шеренге. Даже иберийцы и галлы, находившиеся рядом – на левом краю фаланги, – выполнили приказ. Высоко подняв щиты, они действовали неспешно и держали строй. Если будет получен приказ, они без колебаний вступят в сражение. «Нет, не так, – подумал Ганнон. – Когда будет получен приказ». Солдаты отступали от центра только потому, что уже не могли выдерживать натиск римской пехоты. Еще немного, и легионеры прорвут центр.

Снова запели трубы Куттина.

– СОМКНУТЬ РЯДЫ! – закричал Ганнон.

Он вышел из шеренги, чтобы проверить, как перестраиваются его люди, плечом к плечу, прижав щит к щиту, как на тренировках в последние месяцы. Ганнона охватила гордость: его солдаты делали все быстро и четко. В его фаланге стало на сорок человек меньше, чем когда он принял над ней командование перед Требией. Да, он с ними не с самой Иберии, но успел сродниться со своими воинами. Его вдруг посетила безумная идея: если он будет двигаться достаточно быстро, то должен успеть. Ганнон обнажил меч и подошел к солдату, стоявшему на левом краю фаланги, с удовлетворением отметив, что это немолодой воин, который был с ним, когда его схватили в Виктумуле. «Надежная пара рук там, где это особенно важно», – подумал он, одобрительно кивнув ветерану. Тот кивнул в ответ, и Ганнона охватило теплое чувство.

– Вам многое пришлось пережить с тех пор, как вы уплыли из Карфагена, чтобы присоединиться к Ганнибалу в Иберии, – сказал он. – Вы с боями добрались до самой Италии! – Ливийцы ответили яростными криками одобрения, а Ганнон медленно зашагал вдоль первого ряда, постукивая кончиком меча по краям их щитов. – Из Карфагена в Иберию и Галлию, а оттуда в Италию! Мы не потерпели ни единого поражения! Нам нужно гордиться собой! – Солдаты застучали по щитам. В их глазах загорелась жажда битвы, они были полны решимости победить. – Сегодня вы нужны Ганнибалу, как никогда! – Ганнон уже прошел вдоль половины первой шеренги, и теперь вся фаланга могла его слышать. Он повернулся и сделал драматический жест мечом. Галлы и иберийцы побежали и смешали ряды. – Ублюдки римляне могут появиться здесь в любой момент. Что мы с ними сделаем?

– Убьем засранцев! – крикнул Мутт. Ганнон никогда не видел, чтобы его помощник выказывал столько чувств.

Он стоял на правом дальнем краю фаланги, который граничил с соседями.

– УБЬЕМ! УБЬЕМ! УБЬЕМ! – скандировали солдаты, ударяя по щитам рукоятями мечей.

Ливийцы соседней фаланги тут же подхватили их крик:

– УБЬЕМ! УБЬЕМ!

Вскоре скандировали уже несколько фаланг, перекрывая отчаянные крики отступавших галлов.

Удовлетворенный Ганнон занял свое место в передней шеренге.

Музыканты Куттина заиграли наступление.

С отчаянно бьющимся сердцем карфагенянин засунул меч под левую подмышку и в последний раз вытер правую руку о тунику. Потом он проделал то же самое с левой ладонью.

– ВПЕРЕД, ШАГОМ! ДЕРЖИТЕ СТРОЙ! ПЕРЕДАЙТЕ ПО РЯДАМ.

Ганнон знал, что Мутт позаботится о том, чтобы держать нужное расстояние с соседней фалангой.

Они прошли двадцать шагов, когда Ганнон заметил первого легионера. В пятидесяти шагах впереди римлянин преследовал иберийца, отбросившего щит. Клинок легионера описал дугу и рассек плоть иберийца от плеча до пояса. Брызнула кровь; с пронзительным криком раненый воин упал на землю. Легионер даже не замедлил шага. Он побежал дальше, наступив на поверженное тело и не замечая фаланг ливийцев. Как и дюжина с лишним его товарищей, наступавших вслед за ним. Ганнона охватило возбуждение. «Мы похожи на них», – подумал он, уверенный в том, что Ганнибал учел даже такую незначительную деталь.

Неожиданный сигнал остановиться застал его врасплох, но Ганнон его выполнил.

– СТОЯТЬ! Не двигаться! – рявкнул он.

– Почему, командир? – спросил солдат слева от Ганнона. – Они же совсем рядом!

– Мы постараемся пропустить как можно больше этих псов, чтобы заманить их в ловушку, – внезапно сообразил юноша.

Солдат оскалил зубы.

– О, да, я понимаю, командир. Хороший план.

– А теперь молчите. Никакого шума и криков. Передай по рядам.

С ухмылкой солдат передал приказ товарищам. Ганнон отдал такое же указание солдату справа. Они стояли, побелевшими пальцами сжимая оружие, скрываясь на открытой местности от римлян. Постепенно число отступающих карфагенян уменьшилось, и под быстрые удары сердца Ганнона появились десятки и десятки легионеров. Вскоре он насчитал сотни вражеских солдат. А потом и вовсе потерял счет. Они выкрикивали оскорбления, их всячески поддерживали офицеры. Легионеры так сильно хотели добраться до врага, что уже не поддерживали строй. Они не заметили ждущих справа ливийцев, которые находились на расстоянии броска копья. Некоторые посматривали в их сторону, но никто не сообразил, что рядом враг. Ведь карфагеняне побежали!

«Боги, – подумал Ганнон. – Так не может продолжаться. Они нас увидят. Рано или поздно это произойдет».

Его сердце успело сделать еще дюжину ударов, пока мимо них маршировали сотни римлян. Теперь их было так много, что некоторые прошли совсем рядом с шеренгами ливийцев.

– Стоять! – прошипел Ганнон. – Стоять!

«Ну, давай, Куттин, – подумал он, – отдай нам приказ!»

И тут воздух прорезал призывный вой труб.

– ВПЕРЕД! – закричал Ганнон. – УБЬЕМ!

– УБЬЕМ! УБЬЕМ! УБЬЕМ! – подхватили его солдаты.

Они находились всего в десяти шагах, когда один из легионеров повернулся в их сторону. Он даже не понял, что к нему приближается смерть. И только после того, как Ганнон оказался так близко, что уже видел следы оспы на лице ближайшего врага, он заметил среди врагов первые признаки страха. Солдаты разинули рты, в глазах заметалась паника, раздались отчаянные крики:

– Стойте! Стойте! Это враг! Разворачивайтесь, парни!

Но было уже слишком поздно. Ливийцы обрушились на незащищенный фланг римлян, точно демоны мести. Страх Ганнона исчез за кровавым туманом ярости боя. Он видел Перу в каждом римлянине, был готов прикончить всех.