обязанности. – Вы представляете себе, какое действие могла оказать «Политическая справедливость» на ум, уже стремившийся к независимости и обладавший особой восприимчивостью.

Сейчас мне девятнадцать лет; в то время, о котором я пишу, я учился в Итоне. – Едва у меня сложились мои нынешние взгляды, как я стал их проповедовать. Это делалось без малейшей осторожности. Меня дважды исключали280, но принимали обратно по ходатайству отца. Я поступил в Оксфорд. – Оксфордская среда была мне невыносима, чужда моим взглядам. Я не мог опуститься до тамошнего образа жизни; высокая поэзия, героические деяния, обращение человечества к истине, установление равенства между людьми – вот что наполняло мою душу. – Вы можете себе представить, какой контраст я составлял с тамошним моим окружением. Пребывание в Оксфорде я заполнил изучением классиков и сочинением стихов. – Тем временем я стал атеистом – если понимать «бога» в обычном смысле. Я издал памфлет281, излагавший мои убеждения и путь, каким я к ним пришел. Я анонимно разослал несколько экземпляров умным и ученым людям, желая решить спор с помощью разума. Я не намеревался отрекаться от своего сочинения. В числе других его получил мистер Коплстоун282 в Оксфорде; он показал его декану и профессорам Юниверсити-колледжа. Послали за мной; мне было сказано, что если я отрекусь от написанного, то дело на том и кончится. Это я отказался сделать и был исключен. Чтобы Вам была понятнее эта часть моей повести, необходимо сказать, что я являюсь единственным наследником имения в 6000 фунтов годового дохода. – Мои взгляды заставляют меня считать майорат большим злом. Понятия моего отца о фамильной чести противоречат моим понятиям об общественном благе. Этими последними я не пожертвую ни при каких условиях. – Отец всегда считал меня позорным пятном на его чести. Он решил лишить меня содержания и этим вынудить поступить на военную службу и принять назначение в какой-нибудь дальний гарнизон; а в мое отсутствие возбудить дело против моего памфлета, чтобы поставить меня вне закона и сделать своим наследником моего младшего брата. – Таковы главные события в истории человека, который Вам пишет. Есть и другие, но я счел нужным сделать выборку – не потому, чтобы хотел что-либо скрыть, но потому, что их перечисление было бы нескромным. – Судите же теперь, в каком случае Вы принесете больше истинной пользы: позволив мне поддерживать с Вами знакомство или продолжая занятия, от которых поддержание этого знакомства могло бы Вас оторвать. Сейчас я усердно тружусь. Я пишу «Исследование причин, по которым Французская революция не смогла принести счастья человечеству»283. Я поставил своей целью не упускать ни одной возможности для распространения истины и счастья. Я женат на женщине, исповедующей подобные же взгляды. – К Вам, который образовал мой ум, я всегда буду относиться с подлинным уважением и благоговением.

Искренне Ваш

П. Б. Шелли

Вильяму Годвину

Дублин, 24 февраля 1812

Дорогой сэр!

После весьма утомительного путешествия по морю и суше мы прибыли к нашей цели; я на несколько дней запоздал уведомить Вас об этом, зато сейчас могу вложить в письмо свою только что отпечатанную брошюру284 и таким образом избежать лишних почтовых расходов. Я намеренно упростил язык своей брошюры, чтобы приспособить ее содержание к вкусам и понятиям ирландского крестьянина, отупевшего от векового невежества и порока. – Я полагаю, что сейчас в нем стали пробуждаться лучшие чувства; личные интересы в какой-то мере уступили общим под влиянием гонений на католиков и акта об унии; поступки Принца285 вызвали негодование, которое может привести к стихийному бунту, – подобным кризисом нельзя не воспользоваться. – У меня печатается еще одна брошюра286, где я обращаюсь уже к другим общественным группам с призывом создать филантропическое общество. Ему не будет угрожать противоестественное единогласие; если меньшинство будет откалываться по отдельным вопросам, общество может распасться на двадцать отдельных обществ, и все они будут едины в главном, хотя и разойдутся в частностях.

Наше путешествие было очень утомительным. Переправляясь с острова Мэн, мы были отнесены бурей к северной оконечности Ирландии. Харриет (моя жена) и Элиза (свояченица) были крайне утомлены сильной качкой, длившейся двадцать восемь часов. Сейчас они несколько оправились. Я очень признателен Вам за рекомендательное письмо к мистеру Керрану287. – Его речи заинтересовали меня еще прежде, чем я решил поехать в Ирландию. Он, по-видимому, единственный человек, ставший в страшное время мятежей на защиту заключенных. Я побывал у него дважды, но не застал его дома. Надеюсь, что мотивом, побуждающим меня печататься в столь молодом возрасте, является не желание выделиться, но стремление принести пользу. Прежде всего, мое здоровье не позволяет мне рассчитывать на столь долгую жизнь, как Ваша, – кто в девятнадцать лет страдает нервами и легко утомляется, тот не может надеяться, что будет здоров и крепок в пятьдесят. Поэтому я решил бережливо расходовать свои силы, чтобы успеть свершить возможно больше. – Я заметил, что за сочинением и в споре мой ум, отдавая все, что имеет, одновременно черпает новые силы; темы рождаются у меня в беседе; иной раз я начинаю писать на какую-либо тему, еще не имея определенной точки зрения – она выявляется в ходе самого рассуждения. Вот почему я пишу и печатаю, ибо не напечатаю ничего такого, что не побуждало бы к добру, и, следовательно, если мои сочинения вообще оказывают какое-либо воздействие, то это воздействие доброе. – Мои взгляды на общество и мои надежды встречают сочувствие лишь у немногих; но любовь к добродетели и истине свойственна многим. Я стану пользоваться только этими средствами в моей деятельности; и как бы несбыточна ни казалась иным предлагаемая мною цель, поступая добродетельно, они тем самым вместе со мною будут содействовать ее достижению. – Для моралиста и философа мои сочинения представят плоды ума, быть может, необработанного, но который с самого начала шел по собственному пути; отвергать эти ранние его черты значило бы стереть те, которые от встреч со светом не утратили угловатой оригинальности. Но довольно о себе.

Мне жаль, что Вы не сможете приехать летом в Уэльс; я мечтал встретиться с Вами впервые в таком месте, которое было бы похоже на место встречи Флитвуда и Руффиньи288. Ваши мудрые наставления слились бы тогда в моей душе со зрелищем Природы, где она предстает во всей своей прекрасной простоте и великолепии, и так запомнились бы навек. Этому пока не суждено быть. Я буду, однако, надеяться, что когда-нибудь в будущем закатные лучи Вашей жизни осветят мою душу среди подобных зрелищ. – Осенью я приеду в Лондон; летом нас обещает навестить в Мерионетшире очень дорогой