Устинов давно сидел с разведенными руками.

– И с тех пор Вы с Ратнером не встречались – у мамы?

– Встретились еще раз, только уже никаких разговоров таких не заводили, да я и зашел на минуту, по делу, меня Лиза у подъезда ждала. Ратнер был любезен, как… как правда отец родной!

– Знаем мы таких отцов родных, – покачал головой Устинов. – Хорошо бы, конечно, этот комплекс отца у него остался и каким-нибудь другим не сменился. Потому что страшный он человек…

– Страшный человек, – подтвердил дед Антонио.

А Лев весело подумал: «Спелись».

Как бы узнать, что у них здесь.

И здесь.

И здесь.

И вот здесь.

Теперь у Владлена Семеновича были ключи – ключи от каждого кабинета и от каждого подвального помещения Он ходил по длиннющему коридору, бренча связкой, но – ничего не открывал. Об этом – как и о неразглашении сведений, касающихся НИИ, – с него взяли подписку: открывать двери отделов только в случае возникновения действительно критической ситуации. Потому что тогда, в случае возникновения действительно критической ситуации, – какую бы дверь он ни открыл, сработает сигнализация-на-щите: щит этот неприветливо подмигивал ему по ночам красным огоньком. Отключен от сигнализации был только сам коридор, по которому вот уже какой месяц и бродил бессонный Владлен Семенович, останавливаясь у дверей и пытаясь понять, что там, за ними, происходит днем. Да и сейчас, ночью, может быть, происходит… потому как – кто знает, кто знает!

Связку ключей он получал каждый вечер от самого Мордвинова, под расписку: Мордвинов, уходя из института, звонил в звонок квартиры напротив и отдавал ключи – проще не бывает. А каждое утро, в девять, Владлен Семенович ключи возвращал – опять же самому Мордвинову, но уже в институте. Причем происходило все это почти молча – ну, здравствуйте, там, до свиданья, а больше – ни слова… Единственным человеком, с которым Владлен Семенович иногда успевал перекинуться парой фраз, была Лотта Ввеймаре – Сусанна Викторовна. Правда, она продолжала немножко бояться его со времен встреч у почтового ящика, когда он ошарашивал ее вопросами типа: «Почту забираете?» А вот Ивана Ивановича, который оказался, вроде бы, начальником отдела кадров, он со дня приема на работу и не видел ни разу. Нет, в глазок – видел, что приходил в институт Иван Иванович, но в глазок он и всех видел – что приходили.

Остальным сотрудникам Владлена Семеновича даже не представили – и никаких перспектив не предвиделось. Да и вообще его близость к институту была какой-то призрачной: вроде, и работает тут, а знает не больше, чем посторонний. И чего ему было подписку о неразглашении давать, если он при всем желании ничего разгласить не сможет! На табличках над дверями – одни цифры глупые: номера кабинетов. Только на трех, это уже в самом конце коридора, слова: «Приемная директора», «Бухгалтерия» и «Отдел кадров»… не особенно где фантазии, значит, разгуляться.

В отдел кадров Владлену Семеновичу попасть, конечно, особенно хотелось: небось, прочитай он личные дела сотрудников – сразу бы понял, чем они здесь занимаются… Но об отделе кадров и думать было нечего. Впрочем, ни о чем думать было нечего: Мордвинов перед уходом каждую дверь, наверное, собственноручно проверял – заперта ли.

С этого Владлен Семенович вечерний обход и начинал: за все ручки дергая – не оставил ли Мордвинов какую дверь незапертой? Мысль, впрочем, была глупой: при хотя бы одной незапертой двери институт не удалось бы поставить на сигнализацию. Но ведь и поставить институт на сигнализацию можно было бы случайно забыть… Однако случайностям не было места в жизни Мордвинова. Все больше отчаиваясь, Владлен Семенович, тем не менее, проникался и все большим уважением к директору, не совершавшему ошибок – никогда. Чувство порядка, жившее во Владлене Семеновиче, отзывалось на педантичность Мордвинова нежным посасыванием под ложечкой, и через некоторое время трудно уже было сказать, чего Владлен Семенович хочет больше: чтобы Мордвинов забыл поставить институт на сигнализацию или чтобы не забывал.

Когда прошло много месяцев и Владлен Семенович понял, что знает о НИИЧР ничуть не больше, чем раньше – через глазок, он решил заглянуть в институт как-нибудь в середине рабочего дня. Якобы просто так… тортик принести да чаю попить – вот хоть и с Сусанной Викторовной. Выбрал нейтральный такой день – четверг, а время – тринадцать ноль-ноль, обед. Самому себе Владлен Семенович казался страшно коварным.

– Владлен Семенович, – удивилась Сусанна Викторовна, приоткрыв дверь на его звонок, и задала вопрос, какой лет за сто до нее задали бы слуге, потревожившему хозяев: – Чего Вам?

– У меня вот… тортик тут – кооперативный, – растерялся тот. – На случай чайку попить.

– Вы меня к себе приглашаете? – уточнила Сусанна Викторовна и взглянула на него строго: – Я же на работе!

– Тогда, может быть… мне к Вам? – совсем уже съехал с колеи Владлен Семенович и ужаснулся сказанному.

– Вам? Ко мне… домой? Опомнитесь, Владлен Семенович, пожилой ведь человек, стыдно! К тому же, я давно замужем.

Владлен Семенович стоял по стойке смирно и ненавидел Сусанну Викторовну. Ишь, размечталась, свиристелка старая! Думает, я к ней в гости напрашиваюсь. А я и не к ней вовсе, я…

– Я, вообще-то, к Ивану Ивановичу, – сказалось у него само собой.

– С тортом? – придралась Сусанна Викторовна.

– С тортом! – плюнул на условности Владлен Семенович.

Покачав головой, Сусанна Викторовна набрала номер:

– К Вам тут Владлен Семенович… с тортом. Не оповестил, по какому вопросу.

– По личному, – заспешил Владлен Семенович.

– По личному, – бесстрастно повторила Сусанна Викторовна и, положив трубку, сказала Владлену Семеновичу: – Пройдите, кабинет 18.

Бросив на Сусанну Викторовну взгляд, в котором читалось: «Съела, стерва?» – он направился по коридору.

В кабинете у Ивана Ивановича оказалось солидно: мебель темная полированная, кресла кожаные.

– Да Вы пройдите, Владлен Семенович! Садитесь. По какому поводу с тортом?

– Так… – не нашел, как выкрутиться тот, и присел на краешек кресла. – Вы, Иван Иванович… – в голове у него было совсем пусто, – карту свою мне напрокат не дадите?

Кому наверху он обязан был этой подсказке, не знал Владлен Семенович, но гора упала у него с плеч – к счастью, бесшумно и ничего не задев.

– Почему же не дам? Дам, конечно. Только… только не рисуйте на ней ничего – как Вы любите, уговор?

– Уговор, – не веря своим ушам, промямлил Владлен Семенович и принял протянутую ему папку. – Мне ненадолго… только изучу и сразу верну.

– И торт на ней не ешьте, пожалуйста! – предупредил Иван Иванович, вставая.

– Да что ж я, варвар, что ли! – засуетился Владлен Семенович и начал пятиться к двери. – До свиданья, Иван Иванович, спасибо за понимание…