И снова Китти стала свидетелем того, как на смену изумлению при виде живого Эндрю пришла радость осознания, что он жив. Ноэль Донован эмоционально обнял своего босса. Тут же, невесть откуда, появилась бутылка шампанского, и началось импровизированное празднование столь знаменательного события. Кажется, все горожане хотели присоединиться к этому празднику и отметить вместе с ними чудесное спасение Эндрю. Китти все время натянуто улыбалась, пока люди обнимали ее, целовали, размазывая слезы по лицам и не уставая повторять при этом, какая же она счастливая, что ее муж цел и невредим. Эндрю тоже все время обнимали, дружески хлопали по спине, словно желая убедиться, что перед ними не призрак, а живой человек.

– Наверное, они скоро начнут почитать меня за Лазаря, воскресшего из мертвых, – невесело пошутил Эндрю, когда вся компания двинулась в сторону отеля «Робак-Бей». Эндрю редко шутил, а потому Китти искренне обрадовалась этому всплеску хорошего настроения.

Всю следующую неделю у них не было отбоя от посетителей. Знакомые и друзья толпами валили к ним в дом. Всем хотелось собственными ушами услышать историю о том, как Эндрю принял решение покинуть пароход и сойти на берег в Джералдтоне.

– У вас было видение, да? – вопрошала его миссис Рабин. – Вы знали наперед, что случится?

– Конечно же нет! Откуда? – восклицал в ответ Эндрю. – В противном случае я бы сделал все от меня зависящее, чтобы задержать пароход в порту. Случилось такое ужасное совпадение, и только.

Но люди упорно отказывались верить в просто «совпадение». Эндрю уже была уготована роль местного мессии, а его чудесное спасение воспринималось жителями Брума как добрый знак того, что Господь благоволит к их городу. Что немного подняло дух всем горожанам и позволило хоть как-то оправиться после тяжелых потерь капитанам промысловых судов и ныряльщикам за жемчугом. Даже конкуренты Мерсера, которые были бы совсем не против присутствовать при закате империи «Мерсер Перлинг», с радостью обнимали Эндрю, усадив его во главе стола за торжественным ужином по поводу возобновления еженедельных деловых встреч.

В этом круговороте встреч и событий Китти жила как во сне. Сама себе она напоминала тряпичную куклу из уличного балагана, руки и ноги которой приводили в действие некие посторонние силы. Ее сознание было заторможено всем тем, что она сама же сотворила со своей жизнью. Китти ложилась в постель и просыпалась поутру с одним и те же чувством вины и глубокого раскаяния. Днем Эндрю вел себя с ней предупредительно и был предельно вежлив. Впрочем, как и со всеми, кто окружал его. Но за ужином он едва ронял пару фраз и сразу же после трапезы отправлялся в гардеробную, которая теперь служила ему опочивальней, довольствуясь там узенькой раскладушкой в качестве кровати.

– Но ведь в спальне на нашей кровати тебе было бы гораздо удобнее. И высыпался бы лучше, – осторожно заметила Китти в один из вечеров.

– Я последнее время сплю очень беспокойно. Боюсь побеспокоить тебя лишний раз, дорогая, – холодно ответил он.

К концу недели Китти уже вся извелась, превратившись в комок нервов. Сидя за завтраком рядом с мужем и сыном, она заметила, что и Чарли как-то подавлен в присутствии отца. Возможно, Эндрю все еще не может примириться с той трагической потерей, которая случилась в их семье, уныло размышляла Китти. Вот и его обращение с ней тоже стало другим. Впрочем… Впрочем, могла быть и другая причина, объясняющая его холодность. Но об этом Китти даже не осмеливалась думать.

– Китти, я хочу, чтобы ты сегодня сопровождала меня, когда я отправлюсь в город по делам, – нарушил ход ее мыслей голос Эндрю. Как всегда в эти последние дни, муж при этом даже не глянул в ее сторону.

– Хорошо, – тут же согласилась она.

После завтрака он помог ей сесть в коляску, сам молча сел рядом и, взяв в руки поводья, тронул лошадь со двора. Но вместо того чтобы направиться к центру города, он выехал на дорогу, ведущую к Риддел-Бич.

– Куда мы едем? – с недоумением спросила Китти.

– Я решил, что нам с тобой надо поговорить. Наедине, без свидетелей.

У Китти сердце ушло в пятки, но она промолчала.

– Чарли рассказывал мне, что вы часто ездили сюда на пляж, пока меня не было в Бруме, – добавил Эндрю. – Наверняка ты и купалась. Прямо в панталонах, я думаю.

– Да. Я… то есть да, купалась. Такая жара стояла, невыносимая…

Китти украдкой смахнула слезу.

– Боже мой! К чему катится этот мир! Моя жена барахтается в воде в панталонах, будто какая-то дикарка…

Эндрю резко натянул поводья и остановил пони, а потом привязал его к столбу.

– Ну что? Прогуляемся немного пешком? – Он кивнул в сторону пляжа, раскинувшегося внизу.

– Как скажешь, – послушно ответила Китти, а про себя подумала, что если Эндрю собирается сейчас сообщить ей, что он в курсе той постыдной интрижки, которую она завела с его братом всего лишь несколько недель тому назад, то лучшего места для столь судьбоносного разговора и не придумаешь. Ведь именно здесь она и предавалась любовным утехам с Драммондом. Однако же никогда ранее Эндрю не изъявлял желания прогуливаться пешком, тем более по пляжу. Он терпеть не мог, когда в ботинки набивался песок.

Слабый ветерок приятно обдувал их лица, а море, то самое море, которое недавно безжалостно отняло у Китти любовь всей ее жизни, было спокойным и безмятежным, словно младенец, спящий в колыбели. Эндрю приблизился к самой кромке воды. Китти молча плелась за ним следом, не смея даже взглянуть в лицо мужа, заранее зная, какое выражение недовольства сейчас застыло на этом лице. Они подошли к небольшой скалистой бухте. Вон и валун, на который Китти недавно вскарабкивалась, чтобы потом прыгнуть с него в воду. Волны набегали на берег, почти касаясь башмаков Эндрю.

– Мой отец… мой брат… Они сейчас там. – Он махнул в сторону океана. – Ушли навсегда. А я вот живу.

Он безвольно опустился на камень и закрыл лицо руками.

– Дорогая, если бы ты только знала, как мне больно…

Наконец до Китти дошло, почему муж решил привезти ее в это пустынное, безлюдное место. Ему просто хочется погоревать в одиночестве. Оплакать гибель отца и брата без посторонних глаз. Китти видела, как сотрясаются его плечи от беззвучных рыданий. В ее сердце поднялась волна сочувствия к Эндрю.

– Эндрю, прошу тебя… У тебя ведь есть еще Чарли и я… И твоя мать, и…

Китти опустилась перед ним на колени, но он отвернулся от нее, поднялся с валуна и, пошатываясь, побрел вдоль берега.

– О Боже, прости меня! Пожалуйста, прости меня, но…

Китти в изумлении таращилась на мужа. Такое впечатление, что сейчас его душили не рыдания, а смех.

– Эндрю, пожалуйста! – Она бросилась за ним вдогонку. Волны почти касались его начищенных до блеска ботинок. Но вот он опустился на песок, закрыл лицо своими большими загорелыми руками. Плечи его снова начали сотрясаться от рыданий. Наконец он поднял лицо и отнял руки от глаз. Они были полны слез.