Камира проявила стоицизм и, несмотря на все уговоры, осталась дома. Фред повез Китти и Чарли в церковь. Внутри собор был сравнительно небольшим. Собравшиеся тотчас же расступались при виде Китти с ребенком, пропуская их вперед, чтобы они могли занять свои места в первых рядах. На службу собралось так много народа, что прихожане запрудили весь двор перед входом в церковь. Многие заглядывали в окна, чтобы услышать все то, о чем говорил епископ в своей поминальной проповеди. Отовсюду слышались всхлипы и рыдания. Но сама Китти всю службу просидела с сухими глазами. Она истово молилась за души усопших, вот только для себя самой слез у нее не было. Она знала, что сполна заслужила все те страдания и ту боль, которые переживает сейчас. Острое чувство собственной вины не покидало ее.

По окончании церемонии в отеле «Робак-Бей» состоялся поминальный обед. Некоторые из присутствовавших на нем мужчин решили утопить свое горе в спиртном, благо хозяева жемчужных промыслов не поскупились и проставили выпивку с размахом. А охмелев, начали горланить шотландские и ирландские матросские песни. Что сразу же заставило Китти вспомнить свое посещение бара в Аделаиде при отеле «Эдинбургский замок».

Вернувшись домой, она уселась в гостиной и неожиданно для себя самой занялась рукоделием. Стала вышивать, а попутно и размышлять о том, что ждет их с Чарли впереди. Разумеется, она не покривила душой, когда сказала Ноэлю Доновану, что семейный бизнес будет скорее всего продан. А все вырученные средства перечислят в трастовый фонд на имя Чарли. И что делать ей? Быть может, стоит вернуться в Эдинбург? Впрочем, она сильно сомневалась в том, что Эдит отпустит своего единственного внука и наследника и позволит увезти его из Австралии. Наверняка она вообще потребует, чтобы они с сыном перебрались в Аделаиду и поселились под одной крышей с ней. А если Китти, паче чаяния, откажется, то Эдит может даже пригрозить ей тем, что лишит Чарли наследства…

Китти поднялась со стула и подошла к своему письменному столу. Сейчас, когда все поминальные церемонии уже совершены, самое время начать обдумывать свое будущее. Она извлекла из стопки нераспечатанной корреспонденции несколько писем, присела к столу и принялась читать их.

Искреннее сочувствие к ее горю со стороны жителей Брума уже в который раз растрогало Китти своей неподдельной простотой и одновременно продуманностью каждого написанного слова. Слезы сами собой полились ручьями по ее лицу.

«… А Драммонд! Да он же был похож на глоток чистого воздуха. Какой светлой души был человек. Помнится, его присутствие за столом украсило всю нашу трапезу. Он своим остроумием и юмором придал столько блеска всем тем разговорам, что велись за ужином…»

Китти вздрогнула, услышав, как хлопнула входная дверь. Потом кто-то пересек холл. Послышались чьи-то тяжелые шаги. Слегка скрипнув, отворилась дверь гостиной. Китти затаила дыхание, впервые спохватившись, но уже слишком поздно. Как-никак, а она – одинокая женщина и сейчас осталась совсем одна в этом опасном городе. Она испуганно отвернулась от стола и уставилась на человека, стоявшего на пороге гостиной. Такая знакомая фигура… Слишком знакомая, несмотря на то что человек был с головы до ног покрыт грязью и красной пылью. В какой-то момент Китти подумала, что у нее начались галлюцинации, потому что… Потому что этого не могло быть…

Она закрыла глаза, потом снова открыла их. Но он продолжал стоять на прежнем месте и смотреть на нее.

– Драммонд? – прошептала она в панике.

Он сузил глаза, но не проронил ни слова.

– Боже мой! Драммонд! Ты жив! Ты здесь! – Она подбежала к нему, но, к ее удивлению, Драммонд оттолкнул ее от себя и глянул стальным взглядом покрасневших от усталости глаз.

– Я…

Китти почувствовала, как закружилась голова. Еще немного, и ее стошнит. Но где-то глубоко в душе внутренний голос подсказывал, что она обязана совладать со своими эмоциями и постараться найти какое-то разумное объяснение своим словам. Сейчас, тотчас же…

– Я совсем помешалась от горя. Даже не помню, как меня зовут. Конечно же, это ты, Эндрю. Сейчас я вижу это сама. – Она коснулась рукой его щеки, потом прошлась по волосам. – Невероятно! Мой муж воскрес из мертвых и вернулся ко мне! Как такое возможно?

– Сам не знаю, как… Ах, Китти! – Его лицо сморщилось от боли, и он безвольно приник к стене. Китти схватила мужа за руку и осторожно повела его к стулу. Эндрю сел, обхватив голову руками, и разрыдался. Плечи его содрогались от громких всхлипов.

– Ах, мой дорогой! – прошептала Китти, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. Она подошла к серванту, налила в стакан изрядную порцию бренди, потом поднесла стакан Эндрю и вставила в его трясущиеся пальцы. Наконец он как-то совладал с собой и сделал глоток.

– Я не вынесу этого, – пробормотал Эндрю с отчаянием в голосе. – Мой брат… Мой отец… Все погибли. А я вот жив. Как мог Господь обойтись со всеми нами так жестоко? – Эндрю глянул на жену отрешенным взглядом. – Это я должен был быть там, на «Кумбане», и пойти ко дну вместе с ними…

– Успокойся, дорогой, прошу тебя! Ведь это же такое чудо, что ты жив и снова с нами. Но, пожалуйста, расскажи мне, как тебе удалось выжить?

Эндрю отхлебнул еще немного бренди, собираясь с силами. Пережитые страдания заострили черты его молодого лица, и он сразу же постарел на много лет. Кожа, покрытая густым слоем красной грязи, посерела от истощения и пережитого потрясения.

– Я сошел на берег после остановки во Фримантле. У меня там были… кое-какие дела. И дальше я уже отправился в путь по суше. И только два дня тому назад, когда я прибыл в Порт-Хедленд, я узнал эту страшную новость. С тех пор я не спал…

Голос Эндрю сорвался, и он отвернул от Китти свое лицо.

– Представляю, какой кошмар тебе пришлось пережить, любовь моя, – промолвила Китти, стараясь привести себя и свои чувства хотя бы в относительный порядок. – У тебя ведь даже не было времени, чтобы хоть как-то подготовиться, привыкнуть к этой ужасной мысли. Позволь, я принесу тебе кое-что перекусить с дороги. И сними с себя одежду, она ведь промокла насквозь. Я принесу тебе сухую.

Китти срочно нужно было чем-то занять себя. Мысли лихорадочно метались в голове. Эндрю взял ее за руку.

– А разве ты не получила мою телеграмму? Я написал тебе, что в самую последнюю минуту у меня появилось неотложное дело.

– Да, получила. Ты написал мне, Эндрю, что твой отец по приезде все объяснит мне, но ведь он не приехал…

Китти подавленно замолчала.

Эндрю понимающе кивнул.

– Ах да! Конечно. А как моя мать? Наверное, убита горем.

– Я… я не знаю. Я написала ей сразу же после того, как все это случилось, но потом… – Китти виновато кивнула на стопку нераспечатанных телеграмм. – Вчера меня навещал Ноэль Донован. Он тоже сказал мне, что пока не имеет никаких известий от нее.

– Ради всех святых, Китти! Что ты несешь? – Эндрю подхватился со своего места. Его буквально затрясло от злости. – Ноэль Донован – всего лишь один из моих служащих. Разумеется, в столь тяжелый момент мама не станет вступать с ним в переписку. Не до того ей… Но ты ведь ее невестка! Разве тебе не пришло в голову, что ей нужна еще какая-то весточка от тебя? – Эндрю начал остервенело вскрывать телеграммы, быстро пробегал их глазами. Потом выхватил одну и помахал ею у нее перед носом.