другие отношения и иная реальность, совершенно неведомая для меня. Этот наблюдатель жил в мире, который был реальным только для него, как и я жил в мире, который был реальным лишь для меня одного, — до того исключительного происшествия, которое позволило мне очутиться там, где я смог смотреть на мир с его ракурса, естественно, с соответствующим прошлым и будущим.

Прошу заметить, что это все довольно просто, если немного пораскинуть мозгами, однако тогда я не смог в полной мере осознать случившегося, но довольно быстро дошел до того, что нужно относиться ко всему с точки зрения наблюдателя за здешней действительностью, что позволит мне сохранять рассудок, несмотря на все происходившее вокруг. Проблема была в том, что я находился не в том месте, получал сведения, которые мне не предназначались, как телефон, который каким-то образом оказался подключенным не к той линии.

Конечно же, на самом деле это не хорошо, скорее, плохо, но все равно гораздо лучше, чем неработающий телефон. И когда я это понял, то несколько воспрянул духом.

Я сидел там довольно долгое время, пытаясь прояснить свои мысли и решить, что же делать дальше, — до тех пор пока моя пачка сигарет «Моряк» вконец не опустела. Затем я пошел к телефону.

Сначала позвонил в «Объединенные электрофизические предприятия». Безрезультатно. Тогда я посмотрел их телефон в книге: номер был совсем другой на совершенно другой подстанции. Я позвонил по этому номеру.

— Добавочный один-три-три, пожалуйста, — сказал я девушке по ту сторону трубки, затем решил, что лучше назвать свой департамент.

— А! Вам нужен добавочный пять-девять, — сказала она.

Кто-то взял трубку. Я сказал:

— Мне нужно поговорить с мистером Колином Трэффордом.

— Извините. Такой сотрудник в нашем департаменте не работает, — ответил мне голос.

Меня перевели обратно в приемную. Последовала длительная пауза.

— К сожалению, — сказала девушка, — я не могу найти это имя в списках наших работников.

Я повесил трубку. Очевидно, что я не работал в «Объединенных электрофизических предприятиях». Я подумал пару секунд, затем набрал свой номер в Хэмпстеде. Трубку подняли в ту же секунду. «Трансцендентальные ремни и корсеты», — радостно объявил голос. Я отключился.

В голову пришла мысль поискать себя в телефонном справочнике. Конечно же я был там: «Трэффорд Колин В., Хогарт-корт, 54, Дачесс-Гарденс, СВ7. СЛОэйн 67021». Я позвонил туда. Телефон на другом конце зазвонил… и звонил еще долго.

Это несколько смутило меня, и я совершенно не представлял себе, что делать дальше. Очень странно было чувствовать себя лишенным каких-либо ориентиров, как будто я внезапно очутился в иностранном городе, не имея даже номера в гостинице, где можно было бы укрыться. Еще хуже было то, что город казался незнакомым лишь в незначительных деталях, да и то лично для меня.

Подумав еще немного, я решил, что лучшая защитная маскировка — поступать так, как поступает здешний Колин Трэффорд. Пусть он и не работает в «Объединенных электрофизических предприятиях», но у него хотя бы есть дом, куда можно пойти…

Хороший многоквартирный дом, пружинящие ковры, цветочные композиции с подсветкой в коридоре — таким оказался Хогарт-Корт. Однако я не увидел портье, поэтому направился прямиком к лифту. Дом не выглядел достаточно большим для пятидесяти четырех квартир, поэтому я рискнул нажать цифру пять, надеясь очутиться на пятом этаже. И действительно, вышел прямо к квартире 54. Я вытащил связку ключей, вставил в отверстие замка наиболее, по моему мнению, подходящий, и дверь открылась.

Я оказался в небольшой прихожей. Ничего примечательного: белая краска, легкий узор на обоях, плотный темно-красный ковер, журнальный столик с телефоном и несколькими цветами в вазе, над ним большое зеркало в подарочной оправе, жесткий стул, коридор, множество дверей. Я остановился.

— Привет, — сказал я наудачу и уже громче добавил: — Привет! Есть кто дома?

В ответ тишина. Я закрыл за собой дверь. Что теперь? Стоп-стоп, возьми себя в руки! Я ведь был здесь Колином Трэффордом! Я снял верхнюю одежду. Вешать ее было некуда. Повторно оглядевшись, я нашел встроенный шкаф для верхней одежды, где уже висело несколько пальто. Мужское и женское… И еще женские галоши… Я поставил свои рядом.

Я решил тщательно осмотреть квартиру — возможно, мелочи подскажут мне что-то…

Описывать увиденное мною в деталях, думаю, ни к чему, но квартира была очень хорошей. Больше, чем она показалась мне на первый взгляд. Приятно и со вкусом обставлена, без экстравагантности, но и без особой скромности. К тому же здесь, несомненно, чувствовался дизайнерский стиль, не мой, хотя, в конце концов, что такое стиль в интерьере? Чувство, ограниченное определенным периодом времени, или рафинированный выбор под влиянием быстротекущей моды. Думаю, что здесь имел место как раз второй случай, однако такая мода казалась для меня странной и потому непривлекательной.

Кухня по-настоящему интриговала. Холодильник, отсутствие стиральной машины и сушилок для посуды, единственная раковина, ламинированные поверхности, довольно старомодная электрическая плита, пакет мыльного порошка, никаких синтетических моющих средств, любопытная панель освещения на потолке площадью около трех квадратных футов, и не было миксера…

Гостиная была просторная, кресла удобные. Все прочное и добротное. Большая радиола, изящно украшена, без FM-диапазона на шкале частот. И снова освещение выполнено в виде потолочных панелей и больших квадратных штуковин, похожих на стеклянные контейнеры для пирогов на подставках. Нигде не было телевизора.

Я осмотрел все, что только было можно. В спальне чувствовалась женская рука, но обстановка не была слишком вычурной. Две односпальные кровати. Ванная комната выложена белой плиткой. Гостевая спальня, маленькая двуспальная кровать. И так далее. Однако в конце коридора находилась комната, которая заинтересовала меня больше всего. Нечто вроде кабинета. Стена закрыта книжными полками: одни казались очень старыми, другие нет. Мягкое кресло, простой стул. Перед окном стоял широкий стол с обтянутой кожей столешницей, в окно заглядывали оголенные ветви деревьев, крыши вдали, открытое небо. На столе стояла печатная машинка в чехле, лампа с регулировкой, были здесь также несколько папок с кое-как уложенными листами бумаги, коробка сигар, металлическая пепельница, пустая и чистая, а также фотография в отделанной кожей рамке.

Я внимательно изучил фотографию. Очаровательная девушка. Ей, должно быть, двадцать четыре — двадцать пять? Лицо интеллектуалки. Счастливая на вид, она наверняка была интересным в общении человеком, однако абсолютно мне незнакомым…

Слева от стола стоял комод, а на нем небольшой застекленный шкафчик, в котором было выставлено всего восемь книг. Книги в ярких суперобложках смотрелись задорно и молодцевато. Крайнюю справа книгу я уже видел сегодня утром в «Хетчардсе» — «Юность жизни». Все остальные издания тоже были под авторством Колина Трэффорда. Я сел на вращающийся стул