«О чем вы думаете?! – резко воскликнул Лютвиц. – Все, что мне от вас нужно, – это нормальное прикрытие моего правого фланга во время атаки». Майндль ответил, что удержит фланг, но танками этого не сделать.

Затем Лютвица вызвали на КП 7-й армии Хауссера, располагавшийся в 16 км к югу от Перси. Там его проинструктировал новый командир корпуса генерал фон Функ, который сказал, что задача Лютвица состоит в том, чтобы форсировать Вир в районе Тесси, а затем двинуться на северо-запад и перекрыть дорогу Сен-Ло – Перси. Именно по этой дороге двигалась колонна бригадного генерала Роуза. 116-я танковая дивизия сразу по прибытии подлежала направлению на поддержку войск Лютвица.

Все еще недовольный, Майндль решил лично поговорить с генералом фон Функом. Не обращая внимания на своих отчаянно сражавшихся солдат, он сел в свой «фольксваген», который называл «Ябофлитцер» – «уходящий от истребителей», – и поехал на КП 7-й армии к Лютвицу, чтобы выразить протест в связи с тем, что 2-я танковая дивизия не была передана под его командование. Визит оказался неудачным. На обратном пути ему пришлось несколько раз останавливаться и прятаться в окопе от американских истребителей-бомбардировщиков.

Вернувшись к себе в штаб, он обнаружил там подполковника фон Клюге, сына фельдмаршала, который нетерпеливо ожидал его вместе с генерал-полковником Гейнцем Гудерианом, новым начальником Генштаба сухопутных войск. Клюге посылал сына «из штаба в штаб, называя его “фронтовым странником”, – писал Майндль, – а мы называли его шпионом, который собирал информацию для старика». Пребывавший в мрачном расположении духа Майндль велел Клюге-младшему передать отцу, что Нормандию больше не удержать и что атака силами двух танковых дивизий не даст результатов. Вместо танков, по его мнению, следовало использовать противотанковые орудия, а не «бросать их на выполнение воображаемых задач». «Это не штабные танковые учения», – заявил Майндль.

Он даже не пытался скрыть своего презрения к танковому командованию – «этим задавакам», как он их называл. Они никогда не покидали своих «бензиновых коробок» для пешей разведки, поскольку «попасть под огонь неприятеля – это неприятно. Гораздо безопаснее залезть внутрь и задраить люк. Лишь немногие из командиров-танкистов способны были понять – или согласиться в споре, – что время великих танковых битв для нас прошло! Им нужно было очнуться от сладких снов!».

«Эти, наверху, очевидно, по-прежнему ждали чуда, – продолжал Майндль. – Кроме того, наша пропаганда объявила о покушении на Гитлера 20 июля и его последствиях. Поэтому лишь от нас, парашютистов, зависело, сохраним ли мы свою честь! Нас хотел уничтожить весь мир. Хорошо! Мы не сложим оружие».

Хотя 27 июля низкая облачность спасла приближавшуюся к Виру 2-ю танковую дивизию от воздушных налетов, дивизия не начинали переправу в районе Тесси до наступления ночи. С начала операции «Кобра» на тот момент прошло уже шестьдесят часов, и, когда дивизия продолжила свой путь, было уже слишком поздно, чтобы остановить продвижение американцев.

Когда 27 июля 6-я танковая дивизия достигла Кутанса на западном побережье, они узнали, что их разведбатальон уже занял город. Там дивизия остановилась на ночевку, а затем «рванула вперед», в направлении Гранвиля. В лесу по обе стороны дороги укрывалась немецкая пехота, поэтому американским легким танкам пришлось идти по дороге со скоростью около 25 км/ч, стреляя во все стороны из пулеметов. Колонна 3-й танковой дивизии под командованием бригадного генерала Хикки также направлялась в Кутанс. Но генерал Коллинз, как и командир приданного дивизии 12-го пехотного полка Лакетт, критиковал 3-ю танковую за то, что она наступает слишком робко.

27 июля продвижение американцев на центральном участке наступления замедлилось. Дороги были забиты военной техникой, колонны порой растягивались примерно на 25 км, и это сильно тормозило продвижение танковых дивизий. Часто возникали заторы: подбитая немецкая техника перегораживала дороги. Предвидя подобные проблемы, Брэдли стянул для обеспечения «Кобры» 15 000 солдат и офицеров инженерных войск. Их главной целью были «расчистка и поддержание в рабочем состоянии основных транспортных коммуникаций», протянувшихся сквозь прорыв в обороне врага. Саперы засыпали воронки на дорогах, растаскивали разбитую немецкую технику и даже строили дороги в обход разрушенных городов.

28 июля видимость, к облегчению американского командования, улучшилась. Атака 2-й танковой дивизии Лютвица к западу от реки Вир захлебнулась из-за ударов с воздуха. У 116-й танковой дела обстояли не многим лучше. На западе корпус Хольтица оказался под угрозой окружения, и штаб 7-й армии приказал ему отступить к району Ронсе на центральном участке. Оберштурмбанфюрер СС Тихсен, новый командир 2-й танковой дивизии СС «Дас Рейх», был убит возле своего КП американской разведгруппой. В тот же вечер командир 17-й моторизованной дивизии СС «Гетц фон Берлихинген» штандартенфюрер Баум принял командование остатками обеих дивизий.

По дороге вдоль побережья наступление американцев ускорилось. 6-я танковая дивизия около 50 км двигалась вдоль береговой линии. Всякий раз, встречая на дороге немецкий заслон, офицер связи ВВС прямо из своего танка или бронетранспортера вызывал эскадрилью П-47 «Тандерболт», и оборонительные сооружения противника уничтожались – как правило, за пятнадцать минут.

Немцы отступали по разбитым дорогам, в их частях нарастала неразбериха. Редкий командир знал, где сейчас его подразделение. Дивизии были расчленены, на дорогах воцарился хаос. Из-за невозможности пополнения боезапаса и топлива танки и машины просто бросали. Сопротивление оказывали лишь небольшие группы солдат, которых поддерживали противотанковые либо штурмовые орудия. Командование Учебной танковой дивизии сообщило, что у него «не осталось боеспособных частей и подразделений». Остатки дивизии отвели к Перси. В тот же день штаб 2-го парашютно-десантного корпуса доложил, что в корпусе «закончились боеприпасы для гаубиц как малого, так и среднего калибра».

В центре продолжались ожесточенные бои в районе Серизи-ла-Саль, но то была лишь отчаянная попытка оказавшихся в «мешке» немцев прорваться из окружения, а вовсе не сопротивление до последнего патрона. Американская полевая артиллерия и зенитки «били по противнику прямой наводкой». П-47 «Тандерболт» также с воем устремились на штурмовку, но тут неожиданно появилась группа Ме-109, обстрелявших американцев с бреющего полета.

Часть боевой группы «Хайнц» пробиралась через леса, избегая населенных пунктов в поисках бреши в кольце окружения. Некоторые солдаты предлагали сдаться, но офицеры твердо отвергли такую перспективу. «Пять дней, – писал один унтер-офицер, – мы не ели ничего, кроме зеленых фруктов и закаменевших пайков, оставшихся от убитых товарищей. Армией снова пожертвовали, чтобы спасти от плена эсэсовцев… нам пришлось бросить 178 раненых». Но сдаваться было безопасно не всегда. Офицер американской 9-й дивизии рассказывал, что «если какие-то подразделения врага – поляки и прочие – пытались сдаться, эсэсовцы их расстреливали». На ночных маршах в попытке прорваться из окружения моральное состояние войск стало быстро падать, у людей не выдерживали нервы. Парашютисты обвиняли во всех своих бедах эсэсовцев, а эсэсовцы обвиняли их. Некоторые офицеры буквально падали от усталости и нервного напряжения.