Роман брезгливо высыпал мусор из ладони.

— Я никаким делом не собирался заниматься, — сказал я. — И никуда не собирался ехать…

Роман уставился в потолок.

— Прилетели, — Роман указал пальцем вверх. — Они ночью сидят на крыше.

— Кто?

— Квадрокоптеры.

— Понятно…

Наверное, хорошо бы его связать, подумал я. Похоже на психоз.

— Я понял, почему мы, Витя, понял. Я, ты и Аглая. Что они делали и что мы не делали в тот день…

— В какой день?

— Да в тот день…

Роман привалился к стене, держался с трудом.

— Ты же понимаешь, о каком дне я говорю, — Роман переключился на шепот. — В тот самый день… Я понял, Витя! В тот день мы не ели мяса!

— Рома, иди спать, — сказал я. — Ты в хлам.

— А Хазин тогда ел! И вот теперь он труп!

Роман достал зажигалку, чиркнул. Огонь.

— Заправил, — пояснил Роман. — Как новенькая стала…

Роман стал поджигать стену. Стена не загорелась, по ней поползла черная ветка, зажигалка раскалилась, Роман зашипел и уронил ее на пол, дом Снаткиной не поддался.

— Рома, иди спать, — попросил я. — Завтра у нас много дел.

— У меня всегда завтра много дел…

— Я договорился с Зиной. Возможно, она нас завтра примет. Хотелось бы, чтобы ты присутствовал.

— Присутствие в присутствии… Я придумал, как назвать наш роман… «Хроника восхитительных присутствий», по-моему, неплохо, Витя. Зажигалочка, иди ко мне…

Роман трогал пальцем зажигалку, отдергивал. Горячая.

— Я вспомнил, у кого я ее видел, — сказал Роман. — Эту долбаную зажигалку… Вот две минуты назад понял! Я ее у тебя, Витенька, видел, у тебя…

— Прекрати нести чушь.

Роман подхватил зажигалку двумя пальцами.

— Шучу, — Роман дул на зажигалку. — Шучу-шучу. Слушай…

Роман достал из второго кармана баночку мази, понюхал.

— У меня этого не было… Это Снаткина подложила… Зачем мазь?

— Старая школа, — пояснил я. — Намажься желтой мазью, бедный сын Тумы, и нос Ча не учует тебя этой темной ночью.

— Кто такой Нос Ча? — спросил Роман.

Я промолчал.

— Ненавижу мазаться, — сказал Роман. — Пойду лучше бухну, подожду Ча…

Роман кинул мазь мне, удалился надежными короткими шагами.

За окном было тихо, Чагинск захватила бродячая зыбь, и дом Снаткиной погрузился, и теперь в окна вдавливалась земля, виски сжимало, словно земля вдавливалась и в голову. Тяжесть опускалась от затылка к ушам, растекалась по щекам и зубам. Стоило день пропустить хлорофилл — и вот результат. Или два дня? Надо срочно возвращаться к нормальной жизни. Нужен хлорофилл, свежие яйца, творог, подкопченный лосось, хороший кофе. Денек полежать на пляже, витамин Е, отдохнуть, я неделю не отдыхал, спасения нет, Остап Висла, подставь мне свое крепкое плечо…

Интернет отсутствовал, чертовы квадрокоптеры на крыше глушили сигнал, ладно, труд есть высшая добродетель. Я снова взялся за фотографии.

Чичагин. То есть Пересвет — пластинчатый доспех и меч, и площадь заполнена народом, на трибуне Механошин в белой рубашке, рядом с ним Зизи…

По коридору прошаркали шаги, дверь открылась, через паузу из-за косяка выглянул Роман. Он посмотрел на меня, понюхал воздух и сказал:

— Намазался? Молодец…

Роман быстренько проник в комнату.

— Мазь осталась?

— Что?

— Желтая мазь. Ты же намазался, я чувствую. Я тоже хочу.

Я протянул ему баночку с бальзамом.

— Спасибо…

Он зачерпнул пальцем мазь и стал намазывать руки.

— Что случилось, Рома?

Роман тщательно втирал «звездочку» в предплечья, в кисти и ладони, в пузыри ожогов.

— Так что случилось? — повторил я.

— Ча здесь.

Глава 14. Винил

Рядом с койкой стояла Надежда Денисовна с фотографией Аглаи в руке, я подумал, что в котельной мне нравилось больше. В котельную никто не входил без согласия, а здесь хоть дверь кроватью заставляй, просыпаешься, а над тобой высится Вайатт Эрп со своими пристрастиями. Вайатт Эрп исчез, однако Аглая ест арбуз.

— Кто снимал? — недружелюбно осведомилась Надежда Денисовна.

Похоже, рылась в моих вещах. Некрасиво, взрослая женщина, работает в ЗАГСе, государственный служащий фактически, а туда же.

Эрп с утра мне нравился больше Надежды Денисовны, интересно, куда делся Эрп?

Я попробовал подумать, куда пропал Эрп, но мозг работал плохо, чертов Чагинск слишком загрузился мне в голову и отжирал ресурсы мыслительных функций. Пришла, рылась в вещах… Наверное, я поморщился, Надежда Денисовна пояснила:

— Не переживайте, я подобрала ее с пола.

Она была в рабочем официальном платье из шершавого угольного сукна, на голове прическа; определенно, я больше люблю вечер. Каждое чагинское утро мучительно без исключений. Тебе может присниться плохой сон, и ты начнешь путь через день с ощущением продолжения сна, за каждым углом, за каждым поворотом ты услышишь на чердаке перемещение нагайны и весь день будешь опасаться луж и травы. К тебе может прийти Надежда Денисовна, любой может прийти к тебе утром, у Снаткиной проходной двор.

Не исключено, что Снаткина рылась в моих вещах. Это нормально, я не сомневался, что она это делала и раньше.

— Она лежала на полу, — повторила Надежда Денисовна. — Я пришла с вами поговорить — и увидела.

— Да, старое фото…

— Это мог сделать только он, — сказала Надежда Денисовна.

Я осторожно посмотрел на себя — одет. Заснул в одежде. Никуда не годится, надо срочно возвращаться к режиму дня. Еще немного, и это начнет сказываться. Собственно, это уже начало сказываться.

Костя Лапшин. Ему явно нравилась Аглая.

— Я помню, ему фотоаппарат купили, он щелкал направо-налево. Мать ругалась, что пленки не напасешься. Увлекался фотографированием.

Так можно фотографировать лишь тех, кто тебе нравится.

Я выбрался из койки, подошел к окну, открыл. Кажется, вчера было приблизительно так же. Аглая, к счастью, не похожа на мать.

У Аглаи прямая спина и ясные глаза.

— Максик, — сказала Надежда Денисовна. — Максим Куприянов. Такой был хороший мальчик, вежливый всегда. И родители приличные…

— Это сфотографировал Максим?

— Да, Максим. Все-таки откуда у вас снимок?

Я не знал, что ответить.

— Это Хазин, — сказал я.

— Хазин?

— Мой коллега. Фотограф. Если помните, он тогда сюда со мной приезжал.

— Это не мог быть Хазин, — возразила Надежда Денисовна. — Снимок сделан за год до…

Она оглядывала мою комнату.

— До тех происшествий. Видите, Глаша ест арбуз!

— Да…

Голова никак не могла включиться. Глаша ела арбуз.

— Все эти… ужасные события случились в июне, — сказала Надежда Денисовна. — А арбузы у нас только в августе. И потом… Я помню, как Максим сделал эту фотографию. Да и арбуз он принес. Так откуда у вас снимок?

— От Хазина, — ответил я.

Надежда Денисовна глядела на меня с прищуром.

— Мы с ним тут встретились недавно, — сказал я. — У него было много старых