Герцог, не вымолвив ни слова, не отдав ни одного распоряжения своим офицерам, лишь слабо махнул рукой, точно признавая собственное поражение, но не перед людьми, а перед этим потопом, который его уничтожил. Да, он был раздавлен мощью этих вод! Признавая это, Бекингем просто развернул коня и поскакал прочь от этой бескрайней долины, залитой водой, и люди расступались перед ним, понимая, что все кончено, восстание подавлено и победу одержали воды Англии, своей богиней призванные на битву с людьми.

Было темно и уже довольно поздно, где-то около одиннадцати вечера, и я, опустившись на колени в изножье кровати, молилась перед сном, когда в тяжелую наружную дверь кто-то негромко постучал. Сердце так и подпрыгнуло в груди: почему-то я сразу подумала о своих сыновьях, об Эдуарде и Ричарде. Что, если это они вернулись домой, ко мне? Я моментально вскочила на ноги, набросила прямо поверх ночной рубашки плащ, накинула на голову капюшон и бегом кинулась к дверям.

К ночи на улицах Лондона стало тихо, хотя весь минувший день они прямо-таки гудели в связи с возвращением короля Ричарда. Повсюду только и слышались бесконечные пересуды о том, как он теперь отомстит мятежникам и посмеет ли нарушить право убежища и вытащить меня оттуда. Ведь теперь у Ричарда имелись веские доказательства, что именно я подняла против него всю страну; наверняка он понимал и то, каких ненадежных союзников я себе выбрала: леди Маргариту и герцога Бекингема, которые всегда были способны на предательство.

Никто не мог сообщить мне, что за это время произошло с моими близкими, и я не знала, не грозит ли кому-то из них опасность, не попал ли кто-то из них в плен, не был ли убит. Мятеж в Гемпшире и Кенте возглавили три моих брата и мой сын Томас Грей, но я вынуждена была питаться лишь самыми недостоверными слухами о том, что все они то ли бежали и присоединились в Бретани к Генриху Тюдору, то ли погибли на поле брани. Порой, правда, поговаривали, что всех троих казнил король Ричард, а может, напротив, они взяли да и переметнулись на его сторону. В общем, приходилось просто ждать каких-то более надежных сведений и о моих родственниках, и обо всех прочих мятежниках. И я ждала, как, впрочем, и все остальные.

Невероятно мощными дождями большая часть дорог оказалась попросту смыта с лица земли; мосты были разрушены, селения и даже целые города отрезаны от внешнего мира. Новости поступали в Лондон, словно одиночные заряды, и никто не мог с уверенностью сказать, насколько они правдивы. Но в итоге буря исчерпала себя и дождь прекратился. Я очень надеялась, что, как только реки опять войдут в свои берега, мои родные непременно как-то сообщат о себе и об имевших место битвах. Я молила Бога, чтобы моим братьям и Томасу удалось спастись и оказаться как можно дальше от берегов Англии. В случае поражения мы планировали бежать в Бургундию, к сестре Эдуарда Маргарите. Затем я намеревалась разыскать Ричарда, спрятанного у надежных людей, и продолжить войну с узурпатором, но уже из-за моря. Теперь я ни капли не сомневалась, что король Ричард попросту задушит страну в своих безжалостных объятиях тирана.

Снова послышался стук в дверь, и кто-то нетерпеливо загремел железным кольцом. Да уж, это точно не перепуганный беглец, но и моим сыном стучавший никак не мог оказаться. Я осторожно подошла к дверям, отодвинула решетку на смотровом окошке и выглянула наружу. На крыльце стоял какой-то мужчина, примерно одного со мной роста, в низко надвинутом и скрывавшем лицо капюшоне.

— Что вам угодно? — осведомилась я.

— Мне необходимо видеть вдовствующую королеву, — ответил он тихо. — У меня для нее послание исключительной важности.

— Вдовствующая королева — это я. Слушаю вас.

Мужчина быстро оглянулся по сторонам.

— Впусти меня, сестра, — прошептал он.

У меня даже мысли не возникло, что это может быть один из моих братьев.

— Какая я тебе сестра! — возмущенно воскликнула я. — Ты кем себя возомнил?

Мужчина скинул с головы капюшон, поднял повыше факел, и я смогла как следует разглядеть его смуглое красивое лицо. Это был мой деверь и мой теперешний злейший враг — король Ричард III.

— Королем, разумеется, — с усмешкой отозвался он. — Поскольку я и есть король.

— Мне так не кажется, — сухо, без улыбки возразила я.

Ричард рассмеялся.

— Ну хватит, успокойся, — посоветовал он примирительным тоном. — Все кончено. Я коронован и помазан, а ваш мятеж полностью провалился, так что вопреки всем твоим желаниям и намерениям я по-прежнему король Англии. Кстати, я пришел к тебе один и без оружия, так позволь же войти. Ради всего святого, позволь мне войти, сестра!

И я, несмотря на все случившееся, действительно позволила ему войти. Я отодвинула засовы на маленькой дверце, чуть приотворила ее, и Ричард моментально проскользнул внутрь. Я заперла за ним дверь и спросила:

— Что тебе нужно? Слуги спят рядом — стоит мне крикнуть, и они тут же прибегут. Между нами кровь, Ричард. Кровь моего брата и моего сына. Ты убил их, и я никогда тебе этого не прощу. За это я наложила на тебя страшное заклятие.

— Я и не жду твоего прощения, — заметил Ричард. — И даже не хочу его получить. Ты сама отдаешь себе отчет, как далеко зашла в своих преступных планах, плетя против меня бесконечные интриги. И ты бы, конечно, убила меня, если б тебе представилась такая возможность. Мы с тобой теперь пребываем в состоянии войны друг с другом — и ты это понимаешь не хуже меня. Кстати, отчасти ты уже отомщена. Мы с тобой оба знаем, как я страдаю от тех недугов, которые ты наслала на меня с помощью колдовства. Меня мучают сильные боли в груди, правая рука изменяет в самый ответственный момент, порой я не могу даже меч удержать. Что может быть хуже для воина, чем недействующая рука! Это ведь ты заколдовала мне руку, верно? Что ж, теперь молись, чтобы тебе никогда не пришлось обращаться ко мне за помощью и защитой.

Я внимательно посмотрела на Ричарда. Ему недавно исполнился тридцать один год, но темные круги под глазами и явственные морщины на лице свидетельствовали, казалось, о более солидном возрасте. Кроме того, он выглядел каким-то загнанным. Я легко могла себе представить, как страшит его тот факт, что его правая рука может отказать во время боя. Ведь Ричард всю жизнь стремился — он действительно приложил к этому немало труда! — стать таким же сильным, как его братья, ведь те с детства были куда выше и крепче. И вот теперь неведомый недуг словно съедал его силы, собранные так тяжело. Я пожала плечами.

— Если ты болен, так посоветуйся с врачом. Что ты, как ребенок, сваливаешь вину за собственную слабость на колдовство? Может, ты просто вообразил себе болезнь?

Ричард покачал головой.

— Я явился не жаловаться. У меня к тебе разговор более серьезный. — Он сделал паузу, глядя на меня в упор. У него был тот же открытый, честный взгляд, что и у всех Йорков; мой покойный муж смотрел так же. — Скажи, не грозит ли опасность твоему сыну Эдуарду?