ещё была одна вещь, которая показалась ей немного странной, хотя, возможно, это было не так. Он сказал, что заедет за ней, но не спросил, где она живёт, и она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь говорила ему об этом.

 

ГЛАВА 43

Пятница

Алиби

 

Сон Мин выходил из душа, когда увидел, что звонит телефон, лежавший на зарядке рядом с кроватью.

— Да?

— Добрый день, Ларсен. Это Мона До из «ВГ».

— Добрый вечер, До.

— О, ты намекаешь, что уже поздно? Извини, если твой рабочий день закончился, я просто хотела заполучить пару цитат от людей, вовлечённых в расследование. Как оно проходило, и какие эмоции ты сейчас ощущаешь, когда дело наконец раскрыто. Должно быть, это большое облегчение и радость для тебя и всего Крипоса. Вы были вовлечены в дело с самого начала, когда Сюсанна Андерсен пропала тридцатого августа.

— Я думаю, ты хороший криминальный репортёр, До, поэтому я готов кратко ответить на несколько твоих вопросов.

— Большое спасибо! Мой первый вопрос касается…

— Я имею в виду на те, которые ты уже озвучила. Да, сейчас вечер, и да, мой рабочий день уже закончен. Нет, у меня нет комментариев, тебе стоит позвонить Катрине Братт, которая руководила расследованием, или моему боссу Уле Винтеру. И нет, Крипос не был вовлечён с самого начала, когда Сюсанна Андерсен была объявлена пропавшей без вести… э...

— Тридцатого августа, — повторила Мона До.

— Спасибо. На том этапе нас ещё не привлекли. Этого не произошло до тех пор, пока не пропали два человека, и не стало ясно, что это дело об убийстве.

— Ещё раз извини, Ларсен. Я понимаю, что сейчас веду себя назойливо, но это моя работа. Могу я процитировать твои слова о чём угодно — просто скажи что-нибудь общее о расследовании — и использовать твою фотографию?

Сон Мин вздохнул. Он понимал, чего она добивалась. Разнообразия контента. Представить читателям человека, который отличался бы от привычного образа полицейского: был младше пятидесяти лет, не этническим норвежцем и не-гетеросексуалом. Он словно соответствовал всем галочкам в этих требованиях. Не то чтобы он имел что-то против разнообразия в средствах массовой информации, но он знал, что, как только он вступит на эту дорожку, пройдёт совсем немного времени, и он окажется сидящим на диване в телестудии и отвечающим на вопросы какого-нибудь ведущего о том, каково это — быть геем в полиции. Не то чтобы он имел что-то против этого, кто-то должен это сделать. Но не он.

Он отказался, Мона До ответила, что всё поняла, и ещё раз извинилась. Хорошая женщина.

После того как они окончили разговор, он стоял, уставившись в пространство. Он застыл. И не потому что был голым. В его голове словно трезвонил будильник, тот самый, который сработал, когда он находился в следственном изоляторе. И теперь он снова начал звенеть. Тревожно было не из-за того, что Грот сказал о том, что Бекстрём во время своего ухода из изолятора выглядел по-другому. Было ещё что-то другое. Что-то совершенно и абсолютно другое.

 

Терри Воге уставился на экран компьютера. Ещё раз проверил имена.

Конечно, это могло быть совпадением — Осло маленький город, если уж на то пошло. Последние несколько часов он провёл, решая, что делать. Обратиться в полицию или следовать своему первоначальному плану. Он даже подумывал позвонить Моне До, чтобы посвятить её в свой план. Если тот, кого он подозревал, окажется тем самым человеком, и они сорвут джекпот — эту историю опубликуют в ведущей газете страны. Если бы они вместе пройдут через это приключение, разве это не будет для них обоих значить кое-что? Но нет, она была слишком порядочной, она настояла бы на том, чтобы сообщить в полицию, он был уверен в этом. Он уставился на телефон, на котором уже был набран номер, всё, что ему нужно было сделать, это нажать кнопку вызова. Теперь он перестал спорить сам с собой, и верх одержал аргумент, заключавшийся в том, что это могло быть совпадением. У него не было абсолютных доказательств, которые он мог бы предъявить полиции, так что, несомненно, всё в порядке, если он продолжит расследовать самостоятельно. Так чего же он ждал? Был ли он напуган? Терри Воге усмехнулся. Чертовски верно, он был напуган. Он решительно нажал указательным пальцем на кнопку вызова.

Он слышал своё собственное прерывистое дыхание в трубке, пока шёл дозвон. На краткий миг он понадеялся, что никто не ответит. А если и ответит, то это будет не тот человек.

— Да?

Разочарование и облегчение. Но в основном разочарование. Это был не он. Голос, который он слышал по телефону в предыдущие два раза, был другой. Терри Воге глубоко вздохнул. Он заранее решил, что во что бы то ни стало доведёт весь план до конца, чтобы потом не оставалось никаких сомнений.

— Это Терри Воге, — сказал он, стараясь унять дрожь в голосе. — Мы уже беседовали с тобой ранее. Но прежде чем ты нажмёшь «Отбой», ты должен узнать, что я не обращался в полицию. Ещё нет. И не буду, если ты поговоришь со мной.

На той стороне линии воцарилось молчание. Что это значило? Пытался ли человек на другом конце провода решить, был ли звонивший сумасшедшим, или его разыгрывает приятель? Затем тихо и медленно зазвучал другой голос.

— Как ты узнал, Воге?

Это был он. Это был тот самый глубокий, скрипучий голос, который тот использовал, когда ранее звонил Воге со скрытого номера, вероятно, с предоплаченного телефона.

Воге вздрогнул, сам не понял точно от чего — от восторга или настоящего страха. Сглотнул.

— Я видел, как ты проезжал мимо торгового центра «Колсас» два дня назад. Ты проехал через двадцать шесть минут после того, как я покинул то место, где ты повесил головы. У меня есть все временные метки на фотографиях, которые я сделал.

Последовала долгая пауза.

— Чего ты хочешь, Воге?

Терри Воге глубоко вздохнул.

— Мне нужна твоя история. Вся история, а не только факты об этих убийствах. Истинный рассказ о человеке, стоящем за ними. Эти события затронули так много людей, не только знакомых жертв. И они должны понять, вся страна должна понять. Надеюсь, ты догадываешься, что я не заинтересован в том, чтобы изображать тебя монстром.

— Почему же не заинтересован?

— Потому что монстров не существует.

— Точно ли?

Воге снова сглотнул.

— Я, конечно, даю слово, что не раскрою твоё имя.

Короткий смешок.

— С чего бы мне верить