— Что такое СЧВ?

— Сверхчувствительное восприятие. Доктор Райн дал этим пси-способностям такое обобщенное наименование, после того как оказалось, что оно не похоже на действие примерно двух десятков чувств, которыми обладает человек.

— Два десятка… вот это да! Доктор Тодд, я всегда думал, что у нас только пять чувств. Но если их два десятка, то я верю на слово всему, что вы сказали, без всяких объяснений. Но я бы предпочел заняться своими собственными отклонениями. Они меня сильно смущают. — Он сокрушенно почесал голову. — Одну вещь я точно знаю из личного опыта: СЧВ — это чертовски больно.

— Конечно. Вы ведь открываете новые синапсы, новые пути от клетки к клетке. Многие из них до этого никогда не использовались и, как мы знаем, находятся в зачаточном состоянии. Мы пытались выяснить, является ли СЧВ способностью, которой человек обладал когда-то, но постепенно утратил, или это новое качество, которое он только начал в себе развивать. В любом случае, с каждым разом при очередном использовании этих каналов вам будет все легче, вы привыкнете или выработаете навык их использования. Но индивидуальные синапсы только строительный материал для двух фундаментальных функций мозга. СЧВ — наиболее известна, но ПК — психокинез — тоже очень важна. СЧВ помогает вам распознавать вещи — объекты, события, мысли. ПК дает возможность совершать с ними действия. Так, например, наши наиболее одаренные испытуемые могут повлиять на падение игральной кости. Все побочные эффекты, такие, как предвидение и телепатия, просто разные проявления этих двух базовых функций, так же как цвета — это различные проявления света.

— А свет, радиоволны и электромагнитный спектр — это единое целое?

— Браво, — воскликнул Тодд, снова удивившись. — Должен заметить, было бы очень здорово, если бы один год физики в колледже оставлял такой же след в головах у наших студентов.

Он умолк, когда в комнату тихо вошел ассистент, неся небольшую стопку черных снимков.

— Ах да, — сказал Тодд. — Давайте посмотрим.

Дэнни взглянул через плечо парапсихолога.

— Я никогда раньше не видел таких рентгеновских снимков.

Тодд хмыкнул.

— А это не рентген, — пояснил он. — У этих лучей до сих пор нет своего названия. На самом деле это продукт развития ядерной химии, побочный эффект от разработки атомной бомбы. Мы установили, что элемент экацезий воздействует на подкорковые комплексы Гольджи, так же, как йод воздействует на щитовидную железу. Поэтому мы ввели вам дозу искусственного радиоактивного экацезия — помните, ту инъекцию, — а потом облучили ваш мозг и стали ждать, что будет. Второй шприц содержал радиоактивное серебро.

Тодд один за другим вставил слайды в проектор. Дэнни с тревогой наблюдал за ним.

— Вот тут есть концентрация, — пробормотал Тодд. — Больше, чем я когда-либо видел, это точно. Трудно сказать, как все это развивается. Но мы это выясним. Приходите завтра, Дэнни. Мне нужно порыться в справочниках. Вы столкнули меня с такой проблемой, с которой, я думаю, даже внуки мои вряд ли справились бы. И завтра мы предпримем новую попытку.

Дэнни не смог сдержать разочарования.

— Вы думаете, у меня есть надежда? — спросил он.

— Надежда? — взорвался парапсихолог. — Да это огромный скачок! Дружище, вы дали мне шанс наконец-то нормально исследовать эту чертовщину, как мы называем все эти пси-способности, а вы спрашиваете меня, есть ли у вас надежда! Выметайтесь отсюда, пока я вас не прикончил и не заспиртовал!

Дэнни поспешно удалился, чувствуя некоторое облегчение. В его мозгу словно отпечатались квадратики, звездочки, крестики, нолики с тестовых карточек доктора Тодда. Результаты были потрясающими, но обескураживающе неубедительными. Для Дэнни, который хотел узнать о себе все прямо сейчас, неизбежная морока, связанная с научными разработками, казалась смертельно долгой и скучной.

Ну ладно, этого следовало ожидать.

Трудно представить нормальную контору, даже такую нетрадиционную, как лабораторию парапсихолога, в которой согласились разобраться с непонятными чужаками, вломившимися в голову Дэнни. Ему еще повезло, что доктору Тодду удалось продвинуться так далеко. Уверенность ученого была достаточно заразительной, чтобы Дэнни почувствовал надежду.

Фортианцы оказались менее полезны, но не менее дружелюбны. Местный филиал общества имел только почтовый адрес. Дэнни в конце концов добрался до них с помощью справочника «Кто есть кто». Возглавлял филиал Картье Тейлор, известный писатель, человек, который написал столько ярких, а подчас и проницательных триллеров, что даже Дэнни о нем слышал. На самом деле группа фортианцев, похоже, состояла из писателей различных мастей, большинство из которых больше восхищались великолепным литературным слогом Мастера, чем его беспорядочными метафизическими теориями.

Тейлор, мужчина зрелого возраста и приятной наружности, жаждал нагрузить Дэнни полуторами сотнями статей, написанных доморощенными талантами всех сортов. У него были целые закрома таких творений, собранных неутомимыми фортианцами по всему свету и имеющих заглавия вроде «Огнеметатели», «Пол-тергейсты», «Дождь из лягушек» и «Вспыхивающее масло». Но теории, которые содержались в этих писаниях, были, мягко говоря, идиотскими. По правде говоря, мистер Тейлор, похоже, сам склонялся к идиотским теориям, но потерпел неудачу, пытаясь приохотить к ним Дэнни.

Тейлор оценивал ученых в целом как своего рода шаманов, а научные методы — как новую форму идолопоклонничества. Эта его особенность подтолкнула его к астрологии, легендам о полой Земле и Лемурии, пирамидологии, френологии, Веданте, черной магии, теософии, розенкрейцерству, кристаллическим атомам, сельскому хозяйству на Луне, Атлантиде и другим подобным глупостям — чем глупее, тем лучше. Однако под конец все эти поверья (если только Тейлор действительно в них верил; Дэнни не мог с уверенностью сказать, привлекали ли они именитого писателя или ему просто нравилось протестовать против всего более или менее общепринятого) померкли перед своего рода теорией всеобщего зла: Рузвельт пустил мир на самотек, мировая пресса замалчивает паранормальные явления, астрономы сговорились выпрашивать субсидии на бесполезные приборы, физики тайно планируют нажиться, продавая циклотроны университетам, католическая церковь готова запретить свободу мысли на всей территории Соединенных Штатов, доктора рекламируют бесполезные или опасные лекарства, потому что они дороги, — и все это под благовидным предлогом, все это похоже на самую настоящую охоту на ведьм, совершенно безумную. Дэнни совсем не удивился, когда Тейлор начал плавно сворачивать к дианетике.

И все-таки сами по себе произведения Форта были захватывающим чтением, как позже убедился Дэнни, посетив публичную библиотеку. Неудивительно, что писатели благоговели перед этим человеком.

Но, как и у Тейлора, объяснения всевозможных необычных явления в трудах Форта вызывали скорее досаду, чем уважение.

Ученый, вооруженный чувством юмора, огромным терпением и гибким умом, может быть, и извлек бы пользу из «Сверхъестественных талантов» Форта, единственной книги из четырех, которая прямо касалась проблемы Дэнни. Но бывший редактор, у которого не было соответствующей научной подготовки, а только отчаянное желание узнать все здесь и сейчас, не смог найти ничего, кроме уверенности, что еще куча народу находилась в таком же положении, что и он.