Данный подход представлял собой наиболее простой способ пополнить хронический недостаток живой силы в немецких формированиях. Когда 134-я пехотная дивизия отчаянно пыталась восстановиться после катастрофического отступления к немецким рубежам в декабрьские метели, командирам ее частей пришлось полагаться на бывших красноармейцев не как на помощников, а как на бойцов. Гитлер вновь настаивал на запрете привлечения «восточных солдат» в феврале и в июне 1942 г., но совершенно безрезультатно. Страдая от острого недостатка в собственно немецких пополнениях при постоянных потерях и недокомплекте личного состава, Верховное главнокомандование сухопутных войск само издавало инструкции, фактически отменявшие приказы Верховного главнокомандующего, и установило для дивизий на востоке квоту в 10–15 % численности под замещение «добровольцами» из Красной армии. Когда Hiwis доказали собственную полезность в боях с бывшими товарищами на фронте и с партизанами в тылу, в группе армий «Центр» приступили к формированию целых боевых подразделений с немецкими офицерами во главе. К 18 августа Гитлер сдался и подписал директиву, в соответствии с которой официально признал существование «восточных солдат» и санкционировал установление их денежного и вещевого довольствия, званий, формы и взаимоотношений с немецкими военнослужащими. К концу года около половины солдат в 134-й пехотной дивизии приходились на «русских добровольцев». Чтобы избежать взаимосвязи с русскими национальными традициями, таким частям присваивались не исторические, а географические названия – «Днепр», «Припять» или «Березина»[643][644].

В республиках Прибалтики и на Западной Украине находилось особенно много тех, кто приветствовал немцев как освободителей и изъявлял готовность сражаться рядом с ними против большевизма. Однако открытым оставался вопрос, за что они, собственно, воюют. Немцы поддерживали организации украинских националистов, и оба вожака противоборствующих фракций, Андрей Мельник и Степан Бандера, состояли в тесных связях с немецкими хозяевами из военной разведки и гестапо. Каждый из них соревновался за шанс возглавить национальную независимую структуру после завершения оккупации Украины; немцы не разочаровывали их, побуждая группировки действовать, а между тем не удостаивали официального одобрения призывов к национальной независимости и – время от времени – сажали под замок лидеров. На практике Украина оставалась разделенной по тем же политическим принципам, что и до 1939 г. В бывшей УССР, на описываемый момент времени имперском комиссариате Украина, гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох насаждал собственный беспощадный садистско-шовинистический режим, пользуясь любой возможностью проводить порки и казни «туземцев». В противоположность этому в западноукраинской Галиции, где многие видели в немецкой оккупации возможность вырваться из-под польского, равно как и советского правления, превалировала более либеральная система. Имея столицей Львов (Лемберг), Галиция получила отдельный региональный статус в составе генерал-губернаторства Ганса Франка; там пользовалась почетом украинская националистская пресса и стимулировалась соответствующая культурная жизнь. Уже в июле 1941 г. СС приступили к формированию батальонов украинской вспомогательной полиции, которые играли ключевую роль в убийстве евреев, в действиях против партизан и поддержании блокады крупных городов с целью проведения в жизнь «плана голода» Бакке. Летом 1942 г. количество таких галицийских полицейских батальонов значительно выросло.

Больших механизмов поддержки славянского национализма на том этапе войны под немецкой эгидой ожидать не приходилось. Несмотря на адвокатуру более либерального режима со стороны как командования вермахта, так и имперского Министерства оккупированных восточных территорий Розенберга, Эрих Кох продолжал проводить прямую и беспощадную политику принудительного труда, реквизиций продовольствия, публичных казней, произвола и безудержного террора. Кох оправданно рассчитывал на широкую поддержку Гитлера, Геринга и Бормана. В соседней вотчине, в Белоруссии, Вильгельм Кубе держался некоего среднего курса. В июле 1942 г. он отклонил предложение расстрелять большинство лиц в возрасте от 17 до 21 года как «на 100 % зараженных коммунизмом», предпочтя вместо этого санкционировать их набор в качестве учеников мастеров на производстве или «добровольных помощников» в частях СС и ПВО. Однако подобные узкие позитивные решения меркнут на фоне крупномасштабных карательных акций немцев против мирного населения в целом. Любая разумная мягкость провоцировала глубоко засевший в немцах страх перед возрождением славянского или русского национализма, который автоматически подорвет их длительные планы по созданию германских колониальных поселений после победы рейха над большевизмом[645].

Сколачивание так называемых восточных легионов проходило куда быстрее и ровнее на неславянских территориях, особенно в областях с преимущественно мусульманским населением. В ноябре 1941 г. Гитлер распорядился о формировании «тюркского легиона», а к концу февраля 1942 г. Верховное главнокомандование в сотрудничестве с имперским Министерством оккупированных восточных территорий Розенберга создало четыре отдельных «легиона» туркменов, мусульман Кавказа, грузин и армян. В том же году летом возникли аналогичные части северных кавказцев и поволжских татар. В данном случае стремление использовать неславянские этнические группы оккупированных советских территорий, а позднее и Балкан удачно совпадало с энтузиазмом в отношении исламизма у СС и Министерства иностранных дел Германии, которые уже приобрели подобный опыт во время Первой мировой войны, когда неоднократно пытались взбудоражить Ближний Восток. Во время Второй мировой войны немцам за счет усилий в данном направлении удалось поставить под ружье примерно 500 000 человек[646].

Когда осенью 1941 г. группа армий «Юг» вступила в Крым, немцев тепло приветствовали населявшие полуостров 225 000 крымских татар, мусульман-суннитов. Советы оскверняли их мечети и закрывали медресе, превращая здания в склады и прочие хозяйственные помещения. Только в одном 1943 г. в Крыму открылись 150 мечетей и еще 100 временных молельных домов. Немцы взяли курс на воссоздание в Крыму муфтията, при условии, что татары не будут выдвигать политических требований, а местные улемы помогут вербовать рекрутов в ополчения, приданные 11-й армии Манштейна. На конференции татарского комитета в Симферополе в начале 1942 г. один мулла высказался вполне определенно: «их религия и вера велят им принимать участие в священной войне вместе с немцами» против большевизма. Все присутствовавшие татары встали и вознесли молитву за «достижение скорой победы… а также за долголетие фюрера Адольфа Гитлера». К марту в ряды ополчения вступили 20 000 мусульман[647].