— Где мы храним что?

— Подлинное Священное Полотно, копией которого является полотно, хранящееся в этом соборе.

— Нет, это полотно — не копия, оно тоже подлинное.

— Но где находится другое полотно? — закричала Анна.

— Это мне неизвестно. Жак де Моле приказал тщательно оберегать его. Это — тайна, известная лишь немногим. Только Великий магистр и другие магистры знают, где находится Плащаница.

— Может быть, она находится в замке МакКолла в Шотландии?

— Не знаю. Клянусь вам.

— Но если вы знаете, что МакКолл — Великий магистр, а Умберто Д'Алаква, Поль Болард, Армандо де Кирос, Джеффри Маунтбаттен, кардинал Визье…

— Пожалуйста, замолчите! У меня сильно болят раны, я вот-вот умру.

— Эти люди — магистры ордена. Именно поэтому они остаются холостяками и пренебрегают удовольствиями, которым обычно предаются такие богатые и могущественные люди, как они. Именно поэтому они стараются держаться в тени и избегать внимания средств массовой информации. Элизабет была права.

— Леди МакКенни — очень умная женщина. Так же как и вы, как и доктор Галлони.

— Вы — настоящая секта!

— Нет, Анна, нет, успокойтесь. Позвольте мне сказать кое-что в нашу защиту. Орден тамплиеров выжил потому, что предъявленные ему обвинения были ложными. Король Франции Филипп и Папа Римский Клемент прекрасно это знали, они просто хотели завладеть нашими богатствами. Король, кроме золота, хотел заполучить Плащаницу, он верил, что, если ему удастся это сделать, он станет самым могущественным монархом Европы. Клянусь вам, Анна, что на протяжении всех этих веков тамплиеры были на стороне добра, а не зла. По крайней мере, настоящие тамплиеры. Я знаю, что есть всевозможные секты и масонские организации, провозгласившие себя преемниками ордена тамплиеров. Но все это ерунда, потому что настоящими преемниками ордена являемся мы. Мы — тайная организация, основанная самим Жаком де Моле ради того, чтобы орден уцелел. Мы принимали участие в некоторых важнейших исторических событиях — в Великой французской революции, в создании империи Наполеона, в борьбе за независимость Греции. Мы также участвовали в движении Сопротивления во Франции во время Второй мировой войны. Мы оказывали содействие развитию демократических процессов во всем мире и никогда не делали ничего такого, за что нам пришлось бы стыдиться.

— Орден тамплиеров существует в тени, а в тени не бывает демократии. Ваши руководители — очень богатые люди, а богатство честным путем не наживают.

— Да, они богаты, но это богатство принадлежит не им, а ордену. Они всего лишь управляют им, хотя, конечно, правда, что благодаря своему уму они и сами стали очень богатыми. Однако когда они умрут, все их имущество перейдет к ордену.

— К некому Фонду, который…

— Да, к Фонду, который является сердцевиной финансовой системы ордена и благодаря которому мы сумели проникнуть практически всюду. Именно так! Мы обеспечиваем свое присутствие практически везде и потому всегда своевременно узнаем о том, что где происходит. В частности, мы прекрасно знаем о том, что делается и что говорится в Департаменте произведений искусства. Наши люди везде, — повторил отец Ив слабеющим голосом.

— Даже в Ватикане?

— Да помилует меня Господь…

Это были последние слова Ива де Шарни. Анна вскрикнула от ужаса, поняв по его глазам, вдруг ставшим смотреть куда-то в пустоту, что он умер. Она закрыла ему глаза своей ладонью и начала всхлипывать, спрашивая себя, сколько же ей самой еще осталось жить. Возможно, пройдет еще несколько дней. Хуже всего было то, что ее ожидала ужасная смерть — быть заживо погребенной. Она поднесла мобильный телефон к своим губам.

— София? София, помоги мне!

Телефон молчал. На другом конце линии никого не было.

София Галлони отчаянно закричала:

— Анна, мы тебя вытащим оттуда!

Связь прервалась всего несколько секунд назад. Скорее всего, в телефоне Анны села батарейка. Перед этим София слушала по портативному переговорному устройству звуки стрельбы в подземелье, крики Марко и карабинеров, опасающихся быть погребенными заживо. Без тени сомнения София бросилась к выходу, чтобы бежать им на помощь. Однако не успела она добежать до входной двери, как зазвонил ее мобильный телефон. Она подумала, что это Марко, и ответила на звонок. У нее по спине пробежали холодные мурашки, когда она услышала в телефоне голоса Анны Хименес и отца Ива. Крепко прижав телефон к уху, чтобы не пропустить ни одного слова, София замерла на месте, не обращая внимания на людей, пробегавших мимо нее и направлявшихся на помощь тем, кто сейчас находился в обваливающемся подземелье.

Минерва увидела, что София рыдает, держа мобильный телефон в руках, и стала трясти ее, чтобы вывести из состояния истерического припадка.

— София, пожалуйста! Что случилось? Успокойся!

София с трудом сумела пересказать изумленной Минервето, что она услышала по телефону.

— Поехали на кладбище. Здесь нам все равно уже нечего делать.

Обе женщины направились на улицу. Там не оказалось ни одного служебного автомобиля, а потому они поехали на такси. София все еще продолжала плакать. Она чувствовала себя виноватой оттого, что не могла помочь Анне Хименес.

Их такси остановилось перед светофором. Когда они снова поехали вперед, таксист вдруг закричал: прямо им навстречу несся грузовик. Резкий звук столкновения двух автомобилей разорвал тишину ночи.

Аддай молча плакал. Он закрылся в своем кабинете и не впускал к себе никого, даже Гунера. Так он просидел уже более десяти часов, глядя прямо перед собой, ошеломленный охватившим его вихрем чувств.

Он не сумел выполнить то, что задумал, из-за его упрямства бессмысленно погибло много людей. Газеты практически ничего не сообщали о происшедших событиях, кроме того, что обвалились подземные туннели под Турином и погибло много рабочих, среди которых было и несколько турок.

Мендибж, Тургут, Итзар и другие братья были навечно погребены под обломками, оттуда никогда не удастся вытащить даже их тела. Аддай сумел выдержать тяжелый взгляд матерей Мендибжа и Итзара. Они его не простили и никогда не простят, как никогда его не простят матери тех юношей, которых он заставил принести себя в жертву безумной мечте, приказав им отрезать свои языки.

Господь не был на его стороне. Общине, по-видимому, нужно было смириться с тем, что ей не удастся вернуть себе погребальный саван Христа, потому что такова была воля самого Иисуса. Не может быть, чтобы все их провалы были задуманы Господом лишь для того, чтобы испытать их мужество.

Аддай уже написал завещание. В нем были изложены четкие указания относительно его преемника: им должен стать добропорядочный человек, с чистым сердцем, свободный от личных амбиций и — самое главное — любящий жизнь так, как ему, Аддаю, не удалось ее любить. Пастырем должен стать Гунер. Аддай свернул письмо и запечатал его. Это послание предназначалось семи пастырям Общины, ведь именно они должны были выполнить последнюю волю Аддая. Они не могли ему отказать, потому что уходящий пастырь всегда выбирал нового пастыря. Так было на протяжении всех прошлых веков, и так будет всегда.