— Тоже не знаю. Но она преследует нас. Знаешь, что мне на ум пришло? Ползёт себе жук по столу в тёмной пустой таверне. А над столом склонился человек с лампой в руке, и круг света падает на столешницу. Маленький такой круг, жук едва умещается. Он хочет выскользнуть из круга света, лапами перебирает, спешит, бежит, но человек двигает лампу — и круг света настигает жука вновь. Жук снова бежит — но ему не уйти, потому что в сравнении с человеком и лампой жук — ничто. Он может только подбежать к краю стола и упасть на пол.

— Жуку падение со стола совсем не повредит, — заметил я, поражённый таким поэтичным сравнением. Ну, даёт пень! — Если ты хотел сказать, что мы бегаем по краю стола.

— Но круг света настигнет жука и на полу, — вздохнул Корняга. — Даже если он не разобьётся. К тому же, на полу жука легче раздавить сапогом, чем на столешнице.

— Значит, останемся на столе, — решил я и ненадолго умолк.

По правде говоря, Корняга очень удачно облёк в слова всё то, что я чувствовал. А чувствовал я вещь, которую боялся в этом мире сильнее всего.

Охоту. На оборотней. На меня и Тури. Чужая магия кралась по нашему следу, нащупывала нас с карсой, выискивала на пути в У-Наринну. С какой целью — можно и не говорить. Оборотней ищут только затем, чтобы убить. Я знал всего два исключения: лекарь Самир искал оборотней, чтобы лечить, а Лю-чародей отыскал нас с Тури, чтобы послать в У-Наринну. Кстати, ещё неизвестно, не равносильно ли это убийству.

Впрочем, я не верил, что Лю посылал нас на смерть, потому что это ничем не помогло бы ему, чародею. Не имело это никакого смысла. А вот если мы выживем, и все трое прорвёмся к Трону…

«Стоп! — сказал я себе. — Это не больше, чем твои домыслы, Моран. Не беги впереди телеги, целее будешь.»

— Кто может нас искать? — пробормотал я. — Кто-то, обладающий магией. Этот, как его… Седракс. Или снова хоринги. Хотя нет, магия хорингов совершенно непонятна, но легко узнаваема, и её ни с чем не спутаешь. Нас преследует не их магия. Людская.

Значит, либо Седракс, либо кто-то ещё, мне неизвестный. Да и Седракс, по сути, мне неизвестен. Только имя, да и то ненастоящее, потому что истинное своё имя чародей не откроет никому и никогда.

Если нас выследят… то за каждым кустом может сидеть кто-нибудь вроде Чистого брата. Просто человека я разделаю в капусту, одного, двух, трёх. Если они не мастера клинков. Или другого оружия. Если мастера — мне придётся повозиться, а то и применить кое-что из арсенала тайных приёмчиков… не всегда честных. Но я никогда и не говорил, что собираюсь драться честно.

«Погоди, Моран, — одёрнул я себя. — В твоём Каменном лесу снова стало темнее. Ну их, эти удары исподтишка и отравленные иглы. Что ты, не справишься простым мечом? Да ещё если рядом карса и Ветер?»

Наверное, справлюсь. Ещё в Торнсхольме глава цеха наёмников удивлялся моей реакции. Не знал, бедняга, что у оборотней реакция чуть не вдвое быстрее человечьей. Это Унди меня просветил, и с некоторых пор я своей быстротой беззастенчиво пользуюсь. И всегда — успешно.

А вот если придётся выходить против мастера магии, тогда плохо. Я хоть и существо непростое, сам пользоваться магией не умею. Чувствовать — чувствую, а пользоваться — увы.

Ладно. Будем последовательны, тогда не переполовинят, как говаривал старина Унди в минуты особенного просветления. Где удобнее всего сделать засаду? Я тут кусты поминал, но до самых гор кустов, похоже, не дождаться. Равнина. Значит, не в кустах. А где?

Наверное, там, куда мы обязательно придём. Не сможем не придти. Есть впереди такое место?

Есть. И только одно. Знак. Я уже чувствую его — ведь магию хорингов ни с чем не спутаешь. Мимо него мы не пройдём. И это единственное место, мимо которого мы не пройдём.

Ответ оказался прост. Следует не зевать у Знака, не считать ворон, а ждать неприятностей.

— Молодец, Корняга, — похвалил я задумчиво. — Ты меня предостерёг. Я и сам чувствовал что-то такое… нехорошее. Но ты меня убедил окончательно. Молодец.

Корняга даже не напыжился. Только коротко ухнул, что означало у него печальный вздох.

«И надо бы предупредить Тури. Она, хоть и в теле карсы, может услышать. Я уже больше половины дня был вместе с вулхом. Завтра, поди, чуть не весь день пробуду.»

Ветер продолжал идти шагом, и карса вскоре нас нагнала. Кажется, она повеселела немного. Я выпрыгнул из седла и коротко свистнул. Карса тотчас тенью метнулась ко мне и потёрлась о ноги — это она любила. Я по обыкновению с трудом устоял на ногах, а потом почесал ей за ушами.

— Послушай, киса, — сказал я ровно. — Надеюсь, Тури сейчас меня слышит, хоть и не может подать никакого знака.

Карса фыркнула и стрельнула глазищами.

«Слышу, слышу, Одинец! Говори!»

Интересно, это действительно со мной общается Тури, или я это всё придумываю на ходу?

— Есть у меня подозрение, милая, что у Знака нам готовят весёленькую встречу. Так что ты это… коготки выпусти заранее, ладно?

Карса зашипела, тихо-тихо, и еле заметно выгнула спину. Ладно, будем надеяться, что ты меня поняла.

Я выпрямился и хотел уже вновь вскочить в седло, но тут меня вдруг обдало слабым, но вполне ощутимым порывом ветра. Лёгким, как вздох. Словно над головой пронеслась невидимая птица.

Я с сомнением взглянул в хрустально-синюю бездну неба. Последнее время я не верил в случайность подобных мелочей.

Кустов на равнине я и впрямь не встретил. Зато валуны, изъеденные ветрами и равнодушным временем, стали попадаться всё чаще. Небольшие, стоящий человек был заметен издалека, а вот стоило присесть — и всё. Ищи хоть до скончания времён.

Засада была впереди — проснувшимся непонятным мне чувством я её вычислил. Вон там, шагах в ста впереди, среди белых, как черепа, камней. Хотя нет, камни больше напоминают не черепа, а полуискрошенные и затупившиеся зубы великана.

Там. М-м-м… Трое. Все трое — маги. Пахнут они по-особому. Мысленно пахнут, конечно, а не в обычном смысле. Я ведь не вулх, который по настоящим запахам мастак. Не с человеческим носом ловить слабые запахи, доносимые лёгким ветром…

И, провалиться мне тут же, если эти трое нас любят!

Но помимо этих трёх я чувствовал ещё и хорингов. И, что самое интересное, нигде не видел столба с плоской пластиной на вершине.

Ветра я оставил далеко позади. Шагах в трёхста. Корнягу — тоже. А карса, понятно, прокралась со мной.

Я лихорадочно размышлял, как бы подобраться к этим троим поближе, когда в камень над нашими головами ударила тусклая фиолетовая молния.

— Эй, нечисть! Вылезайте. Вам всё равно конец! — крикнули нам. И для вящей убедительности разнесли молнией ещё один камень поблизости. Я пихнул карсу в одну сторону, а сам проворно пополз в другую.

Но в тот же миг я услышал, как тренькнула тетива лука, и белооперенная стрела мелькнула в вечернем небе. Меар опускался.