– Оанко!

– У него нет ключей, – ответил Оанко, занятый обыском карманов охранника, которого он только что вырубил.

Факелы, висевшие на стене, освещали мрачный коридор.

– Эй! Мы здесь! – воскликнул Эней, услышав их голоса со дна одного из подземелий, высеченных в скале.

– Мы знаем, Эней, потише!

В другом конце коридора в замке щелкнул ключ. Изольда остановилась в дверях. Ее взгляд переместился с охранника, лежащего на полу у ног Оанко, на Лиз и Брисеиду и, наконец, на Энндала, несущего на руках все еще бессознательного Теобальда.

– Я могу все объяснить, – нервно прошептал Энндал. – Если ты нас выпустишь, я…

– Нет.

Энндал сглотнул.

– Все в порядке, я запер химеру! – воскликнул Леонель, подойдя к ним сзади. – Госпожа… – неловко поздоровался он, обнаружив Изольду.

– Вы не можете выйти этим путем, – сказала она, поднимая связку ключей, чтобы вставить ключ в замок первого подземелья, затем второго. – У входа стоит дюжина стражников. Но если вы последуете за мной, у вас может появиться шанс. Я провела свое детство в этой крепости, я знаю все ее секреты. Сюда.

Менг и Эней вышли из подземелья.

– Спасибо… – попытался заговорить Энндал, но она заставила его замолчать взмахом руки.

Они прошли через подземный ход, вырытый глубоко в скале, который привел их в нижний город. Потом они бежали от тени к тени по грязным улицам, пока не вышли на широкую улицу, где стоял большой дом семьи Эбрар.

В доме Изольда освободила кухонный стол, куда Энндал уложил Теобальда.

Она осмотрела шишку, которая начала появляться на макушке ее сына.

– Я не думаю, что все так плохо, – слабо возразил Энндал, – он будет в порядке…

Словно услышав его, Теобальд начал хныкать и слабо шевелить руками, возможно, борясь с демонами сна.

– Вам не следует оставаться здесь, – ответила Изольда, не поднимая глаз. – Скоро из Каркасона не будет выхода, если уже нет. Живодеры находятся рядом.

– Мы собираемся уходить, – ответил Энндал после некоторого колебания. – Но сначала позволь мне объяснить, я прошу тебя.

Изольда слегка вздрогнула, но взяла себя в руки и принесла тряпку, чтобы промокнуть лицо сына.

– В этом нет необходимости. Ты всегда делал все, что мог. Я это поняла раньше, когда смотрела турнир. И… это трудно, но я действительно хочу простить тебя. Когда-нибудь.

– В доспехах де Гонзага был не я.

– Не смеши меня! Кто еще, кроме тебя, мог победить лейтенанта Эбрара? – вмешалась Брисеида, схватив его за руку.

Их внимание привлек шум. Они были не одни.

– Не двигайтесь, я схожу, – приказала Изольда, прежде чем подняться по лестнице.

– Что с тобой не так? – застонала Лиз. – Впервые она хочет поговорить с тобой!

– Я лгал всю свою жизнь, я не хочу делать это снова, и уж точно не Изольде.

– И что ты собираешься ей сказать? Кто мог бы быть в доспехах? – спросила Брисеида.

– Ты, конечно же.

– Не говори ерунды! Она никогда не поверит, что у меня хватило сил победить Бодуэна! В меня должен был бы вселиться демон!

Что, как она поняла, именно и произошло.

– Но ты справилась, ты победила его. В любом случае Теобальд будет рад рассказать матери правду, как только у него появится такая возможность.

– Говоря о правде, Брисеида хочет кое-что вам сказать, – объявил Леонель.

Брисеида опустила взгляд. У нее было достаточно времени, чтобы дать им некоторые объяснения. Бенджи, перо, херувимы, Теобальд, Люсьен, Жюль, картина Рише и встреча, история архиепископа, а для троих, которые ее не видели, – его химера.

– Я снова обманула вас, простите… – добавила она, смотря на недоумевающие лица.

– Мы рассмотрим твои извинения позже, – сказал Менг.

На лестнице послышались шаги Изольды.

– Кассандра наверху, – объявила она, возвращаясь в комнату. – Она спустится через минуту.

– Изольда, – поспешно объявил Энндал, – не я победил твоего мужа. Я никогда не сражался на турнирах, хотя всегда мечтал об этом, потому что так и не стал рыцарем. Рыцарь, чьим слугой я был, когда встретил тебя, умер, так и не возведя меня в ранг дворянина, как обещал. Я узнал, что ты беременна, что ты выходишь замуж, и я ничего не мог сделать. Всю свою жизнь я притворялся кем-то другим, я лгал в надежде, что однажды смогу завоевать эти титулы и вернуться к тебе… Я потерпел неудачу и теперь понимаю, что был неправ… Я больше не надеюсь вернуть твое расположение и не ищу твоего прощения. Я этого не заслуживаю. Но ради моего самоуважения, ради тех лет, которые мне осталось прожить, и в память о нашей любви я хочу, чтобы ты знала. Это был не я в доспехах.

– Разве ты не ходил сражаться с вуивром у озера?

Энндал колебался.

– Да, но…

– Разве не ты и твои друзья нашли способ призвать его сюда и заставить исчезнуть, когда никому до тебя это не удавалось? Разве вы не шли на феноменальный риск, жонглируя силами зла?

Энндал хотел заговорить, но Изольда не дала ему этого сделать:

– Мне все равно, кто был рыцарем в доспехах раньше. Мой муж не был вашим настоящим врагом, насколько я знаю. И мне плевать, что ты можешь или не можешь сказать мне сейчас. Слова ничего не значат. Если бы это было так, Теобальд стал бы величайшим из чемпионов.

– И… вы не подумали, когда увидели меня в образе ведьмы… – заговорила Брисеида.

– Я могу быть слабой сердцем, но я не слаба умом. Я знаю своего сына, и я видела ваше выступление. Это была последняя попытка изгнать зло и освободить своих друзей?

– Да…

– Вот и все, что мне нужно знать.

Скрипнула лестница, и в комнату вошла Кассандра.

– Мессир Энндалор д’Имбер! – воскликнула она. – С вами все в порядке? Боже, турнир был просто ужасный! Теобальд!

– Его ударили по голове, он переживет это, – сказала его мать, не отрывая взгляда от Энндала, когда Кассандра склонилась над братом. – Кассандра, подойди сюда, пожалуйста.

Кассандра отпустила руку брата и подошла к матери и Энндалу. Изольда крепко обняла дочь.

– Мама?

– Кассандра, мне ужасно жаль. Я солгала тебе, но, наверное, не стоило. Хотела защитить тебя. Бодуэн видел, как ты родилась, как ты росла, и любил тебя каждый день твоей жизни. Поэтому он всегда будет твоим отцом. Но он не тот человек, которому ты обязана своим кулоном. Человек, который подарил твоей матери величайшее пламя любви, которое она когда-либо знала. Мое единственное желание, – добавила она, повернувшись к Энндалу.

На глазах Энндала навернулись слезы. Кассандра краснела все больше с каждым новым высказыванием Изольды. Она не сомневалась в ее словах. Взгляд рыцаря д’Имбера на ее мать говорил красноречивее любых слов. Одной рукой она искала стул, не замечая поспешного жеста Лиз придвинуть его ближе к ней. Брисеида отцепила от шеи маленький кожаный мешочек с надписью «К моему единственному желанию» и передала его Кассандре. Та открыла его и медленно погладила выжженные буквы на внутренней стороне кожаной обложки. Она нерешительно нарушила молчание: