Потом он заметил, что глаза их раненого закрыты.

Майор Вайсс пощупал ему пульс и потом резко сказал:

– Положите в амбаре. И не теряйте больше времени, притаскивая трупы, черт вас забери!

Эрик чуть не заплакал от разочарования и от боли в руках, которая стала переходить и на ноги тоже.

Они отнесли тело в амбар – и увидели, что там уже лежало около дюжины мертвых ребят.

Это было хуже всего, что ему приходилось видеть. Когда он думал о битве, он представлял себе храбрость перед лицом опасности, выносливость в страданиях, героизм в невзгодах. А сейчас он видел агонию, вопли, слепой ужас, изломанные тела и абсолютное неверие в мудрость их миссии.

Они повернули назад к реке.

Солнце уже висело низко над землей, и что-то на поле боя переменилось. Французские укрепления в Доншери стали обстреливать снарядами с того берега реки. Эрик догадался, что дальше по течению 1-й танковой дивизии повезло больше – они заняли плацдарм на южном берегу и теперь шли на выручку друзьям с фланга. Уж они-то явно не потеряли в лесу боеприпасы.

Воспрянув духом, Эрик и Герман вытащили еще одного раненого. Когда они вернулись в госпиталь, им дали вкусный суп. От десятиминутного отдыха, пока они пили суп из жестяных мисок, Эрику захотелось лечь и проспать всю ночь. Потребовалось огромное усилие, чтобы встать и поднять свой край носилок и снова бежать на поле боя.

Теперь они увидели другую картину. Танки пересекали реку на плотах. Немцы на дальнем берегу наступали под плотным огнем, при огневой поддержке подкрепления из 1-й танковой.

Эрик подумал, что их часть все еще может выполнить свою задачу. Он воспрял духом, и ему стало стыдно, что он сомневался в фюрере.

Они с Германом продолжали выносить раненых, час за часом, пока уже не забыли, каково это – не чувствовать боли в руках и ногах. Из тех, кого они выносили, некоторые были без сознания; другие благодарили их, третьи ругали; многие просто кричали; кто-то выживал, а кто-то умирал.

К восьми часам вечера плацдарм на дальнем берегу реки стал немецким, а к десяти – он уже был надежно укреплен.

С наступлением ночи бой прекратился. Эрик и Герман продолжали обшаривать поле боя в поисках раненых. Последнего принесли в полночь. Потом они легли под деревом и заснули, совершенно измотанные.

На следующий день Эрик и Герман с остатками 2-й танковой повернули на запад и прорвались через то, что осталось от французской линии обороны.

Через два дня они были в пятидесяти милях, на реке Уазе, и быстро двигались вперед по необороняемой территории.

К двадцатому мая, через неделю после внезапного появления из Арденнского леса, они достигли берега Ла-Манша.

Майор Вайсс объяснил Эрику и Герману их продвижение так:

– Понимаете, наше наступление в Бельгии было маневром. Ее целью было взять французов и англичан в клещи. Челюстями стали мы, танковые дивизии, и теперь они у нас в зубах. Большая часть французской армии и почти весь Британский экспедиционный корпус находятся в Бельгии, окруженные немецкой армией. Они отрезаны от запасов и подкреплений, беспомощны – и побеждены.

– Именно так и было с самого начала задумано фюрером! – торжествующе сказал Эрик.

– Да уж, – сказал Вайсс, и, как всегда, Эрик не мог понять, искренне ли он говорит. – Нет никого на свете мудрее фюрера!

II

Ллойд Уильямс находился на футбольном стадионе где-то между Кале и Парижем. Там было около тысячи или больше военнопленных. Им негде было укрыться от палящего июньского солнца, но они были рады, что ночи теплые, так как у них не было и одеял. Не было ни туалетов, ни воды для мытья.

Ллойд рыл яму голыми руками. Он уговорил нескольких валлийских шахтеров вырыть на краю футбольного поля ямы для нечистот и из солидарности работал вместе с ними. Присоединялись и другие, поскольку делать все равно было больше нечего, и скоро у них было около сотни помощников. Когда к ним подошел один из охранников посмотреть, что происходит, Ллойд объяснил.

– Ты хорошо говоришь по-немецки, – дружелюбно сказал охранник. – Как тебя зовут?

– Ллойд.

– А меня Дитер.

Ллойд решил извлечь пользу их этого небольшого проявления дружбы.

– Были бы у нас инструменты, мы бы рыли быстрее.

– А куда торопиться?

– Улучшение санитарных условий нужно вам так же, как и нам.

Дитер пожал плечами и отошел.

Ллойд чувствовал себя до ужаса неловко: войны он так и не видел. «Валлийские стрелки» отправились во Францию как резерв, чтобы заменить другие соединения перед предполагаемой долгой битвой. Но немцам понадобилось лишь десять дней, чтобы разбить всю объединенную армию союзников. Многие из побежденных британских войск были эвакуированы через Кале и Дюнкерк, но тысячи солдат не попали на корабли, среди них и Ллойд.

Предполагалось, что немцы должны пробиваться на юг. Насколько Ллойду было известно, французы все еще сражались, но их лучшие войска были уничтожены в Бельгии, и немецкие охранники ходили с видом победителей, будто уже знали наверняка, что победа у них в кармане.

Ллойд был военнопленным, но сколько он будет здесь оставаться? Должно быть, на британское правительство будут сильно давить, требуя мира. Черчилль никогда бы на это не пошел, но он был белой вороной, часто расходился во взглядах с другими политиками, и его могли сместить. А такие, как лорд Галифакс, без проблем подписали бы мирный договор с нацистами. И то же можно сказать, с горечью подумал Ллойд, о заместителе министра иностранных дел, графе Фицгерберте, о котором Ллойд теперь знал – с чувством стыда, – что это его отец.

Если мир наступит скоро, Ллойду недолго быть военнопленным. И все это время он может провести здесь, на этом французском стадионе. Он вернется домой исхудавшим и коричневым от солнца, но в остальном – здоровым.

Но если Великобритания будет продолжать войну – тогда дело другое. Последняя война продолжалась больше четырех лет. Мысль о том, что он может потерять четыре года жизни в лагере военнопленных, была невыносима. Чтобы этого не случилось, он решил бежать.

Вернулся Дитер. Он нес полдюжины лопат.

Ллойд раздал их самым сильным, и работа пошла быстрее.

В какой-то момент им придется перевести военнопленных в постоянный лагерь. Тогда и нужно будет бежать. По своему опыту в Испании Ллойд полагал, что охране военнопленных особого внимания уделять не будут. И если один из них попытается бежать, то это может и получиться, или же его просто пристрелят – в любом случае одним ртом меньше.

Остаток дня они доделывали отхожее место. Помимо улучшения санитарных условий, это занятие хорошо подействовало на моральное состояние людей, и ночью Ллойд лежал без сна, глядя на звезды и пытаясь придумать, какие еще общие мероприятия он мог бы организовать. Он остановился на большом соревновании по атлетике, всеобщих лагерных Олимпийских играх.