Управляя соплами, Даймон изменил направление полета. И погнал оседланного орка за Могильщиком. Реактивный ранец ревел, извергая струи. Орк голосил, больше от обиды, что его использовали в качестве ездового Пегаса.

Хотя ранец позволял лететь, больше это напоминало ускоренное падение. Бетонный плац внутреннего двора стремительно приближался. Орк надрывно заорал и стал брыкаться. Даймон всадил ему пятки в ребра, надавил на джойстик и…

Поймал рукоять Могильщика!!

«Верь в меня! » — услышал он.

С нескольких сторон на плац выскочили орки и открыли огонь. Прикрываясь телом чернокрового и его броней, Даймон рванул джойстик на себя. Ранец задрожал от натуги — поднимать два тела много труднее, — но потащил их вверх. Глухие шлепки известили о том, что несколько лучей врезались в орочье пузо.

На середине пути орк потерял сознание, возможно, умер. Когда они поднялись на стену — закончилось горючее. Даймон перепрыгнул на бетонные мостки, а его «летающий конь», задержавшись на несколько секунд, камнем рухнул вниз.

Под зубцами было пусто. Рап исчез.

Даймон глянул на башню, в которой должна находиться Серафима. Его внутренний таймер показывал, что до взрыва осталось около трех минут. Если поторопиться, время еще есть. Он успеет освободить девушку и спуститься со стен. Он даже видел катер на посадочной площадке за башней, которым можно воспользоваться…

Даймон сделал несколько шагов и ощутил позади себя замогильный холод. Он резко обернулся и сбил тычок, которым Рап собирался пронзить ему спину.

Они вновь схлестнулись. В новом столкновении кисти юноши теперь держали удары противника, а Могильщик не откидывало. И более проворный, более резвый Даймон, почувствовав преимущество, обрушил на сенобита град ударов.

Вновь Рап отступал под натиском молодого Зверолова, который вкладывался в каждый удар, как в последний. И в бешеной рубке открылся голос катаны:

«Верни ему тень! »

— Как? — Даймон пронзил бедро сенобита, раздался хруст, но Рап даже не повел бровью.

«Оборви его связь с черными дырами! »

Если бы знать, где эта связь!

Paп отбил меч и, неожиданно поднявшись в воздух, обрушился на юношу сверху. Его одежды раскрылись, и в белой иссеченной плоти Даймон увидел крюк, вонзенный под ребра. Встречая черный клинок, филлийскую сталь Могильщика прошила дрожь.

Даймона бросило на стену. А в следующий момент невидимые силы накатились на юношу и пригвоздили к ней вместе с катаной.

Он не мог шевельнуть ни единым членом.

— Я знаю, где твоя тень, Рап! — закричал Зверолов. — И я верну ее тебе, поверь! Но я готов отказаться от мести, если ты немедленно освободишь девушку и позволишь нам уйти!

Полторы минуты…

Рап медленно приблизился к юноше, дерзнувшему угрожать демону ада. Планетарные орудия за его спиной содрогнулись от очередного выстрела. Мир на несколько секунд погрузился в ядовитую зелень. Тугое «ВВААХ!! » долбануло по барабанным перепонкам.

— Та, за кем ты пришел, больше не человек.

— Нет, — обессиленно прошептал Даймон.

— Теперь она сенобит.

Обвивавшие шею кольца сжимались все крепче, полностью перекрыв доступ кислорода. Нина Гата не собиралась сдаваться и, ухватив змею за хвост, пыталась ее содрать. Но все было тщетно. Сила Марии была такова, что наставница не оттянула даже полвитка.

Хромированный полукруг пилы в руке Игнавуса, отражая свет единственного плафона, тускло светился в полумраке. Сенобит долго смотрел на инструмент, словно постигая некое знание, сокрытое в металле.

— Я все-таки закончу объяснение, — произнес он. — Вуртузианская каракатица обитает на больших глубинах сернистого океана и способна выдержать агрессивную среду демонической крови. Ее тело как нельзя лучше подходит для замены человеческому сердцу.

Змея приподняла треугольную голову и заглянула в глаза своей жертвы. Нина хотела двинуть по ней чем-нибудь тяжелым, но сил уже не было. Краем глаза она видела, как Игнавус взял еще и скальпель.

«Нет! » — хотела крикнуть Нина, но из раскрытого рта не вырвалось даже хрипа.

— Человеческое сердце слабо. — Скальпель опустился к груди Серафимы. — Оно просто не выдержит той боли, которая ожидает девушку в дальнейшем.

Игнавус разрезал платье, чтобы обнажить грудь.

— Мама! — тихо позвала Серафима. — Мамочка!!

— Каракатица заменит его. — Зубья пилы коснулись белой кожи. Нина распахнула рот в безмолвном крике.

— Не смей! — раздался повелевающий голос.

Нина вздрогнула. Даже сквозь боль и удушье она ощутила, как по телу побежали мурашки, когда под сводами, где умирали надежды, послышался посторонний голос. Она не могла понять, откуда он взялся, ведь их было всего трое в этой комнате!

Даже змея Мария удивилась настолько, что ослабила хватку. Нина смогла втянуть в легкие немного воздуха. Игнавус глянул во тьму угла, откуда исходил голос.

— Мама, — облегченно выдохнула Серафима. — Мамочка. Ты все-таки пришла.

Из тьмы вышла Фрея. Величественная, излучающая благородную красоту, волевая. На ней было ее лучшее платье, в тщательно уложенных волосах сверкала царственная диадема.

От нее исходила благодать, наполняющая сердца.

— Ты не тронешь мою дочь, Натас! — твердо сказала Фрея.

Змея разжала кольца, и Нина смогла вдохнуть полной грудью.

— Как же мне страшно, — притворно ответил Игнавус и указал на нее скальпелем. — Призраков вроде тебя я десятками съедаю на завтрак!

— Мама, — вырвалось у Серафимы. На фоне боли и кошмарных образов, которые возбуждал в ней змеиный яд, лицо матери казалось ей невероятно милым и спасительным.

Фрея посмотрела на дочь, взгляд ее дрогнул. Но когда она вновь обратила свой лик на сенобита, в него вернулась уверенность.

— Ты отпустишь мою дочь и Нину.

— Ты угрожаешь мне? — опешил Игнавус. — Мне?! Демону, который тебя убил?!

— То, что ты убил меня, не означает, что ты заполучил власть над моей душой.

— Что ты можешь сделать, призрак?

— Немного в этом облике. Но все же кое-что.

— Убирайся назад в долины Баратрума! — рассердился Натас.

— Да, мне придется уйти, — согласилась Фрея. — Но прежде чем я сделаю это, я бы хотела кое-что сказать.

Она вдруг повернулась в сторону Нины, но обратилась не к наставнице, а к змее, что душила ее:

— Мария, трепетная дочь Сигизмунды. Ты ведь понимаешь человеческую речь, не так ли? Я хочу сказать тебе пару слов, ты не будешь против? Там, откуда я пришла, я кое-кого повстречала.

— Стой! — опомнился Натас — Фрея, давай поговорим…