Столько лет прошло в бесплодных поисках – но в августе три птицы наконец-то указали ему путь.

* * *

В Виттенберге, где, по одной из многочисленных легенд, Иоганн отыскал клад, они остановились в простой таверне с покосившимися стенами. Неподалеку несла свои воды Эльба, и в комнате стоял болотистый, чуть солоноватый запах. Иоганн, как это часто бывало, лежал без сна. Летом ночи в этих краях стояли светлые. В открытое окно можно было видеть усыпанное звездами небо. Фауст поворочался в постели, потом встал и подошел к окну. Посмотрел на небосвод, на городские огни… и только теперь осознал, что в апреле даже не вспомнил про свой день рождения. Жизнь вращалась своим чередом…

В этот миг он увидел ворона и двух ворон.

Они сидели на ветвях дуба, прямо напротив таверны, и злобно смотрели на Иоганна. В этот раз он не сомневался, что это те самые птицы, которых держал при себе Тонио. По крайней мере, насчет ворона Иоганн был уверен. То же черное с серым оперение, щербатый, как после драки, клюв, и один коготь слегка вывернут. Фауст вздрогнул. Разве это возможно? Во́роны жили очень долго, это он знал. Но почему именно эти птицы вдруг появились перед ним? Ведь прошло столько времени. Почему именно теперь, спустя столько лет?

Ворон раскрыл клюв и каркнул. Крик его был подобен человеческому.

– Чильд… Рэ… – прокричал ворон. – Чильд… Рэ…

При этом он хлопал крыльями и не отрываясь смотрел на Иоганна, словно хотел что-то сказать ему.

– Чильд… Рэ…

С хриплым криком ворон расправил крылья и улетел в направлении севера. Воро́ны последовали за ним.

Иоганн долго смотрел им вслед. В это сложно было поверить, но ему казалось, что он понял, какое имя прокричал ему ворон.

Чильд… Рэ… Жиль де Ре…

Иоганн всматривался в ночь. Птицы давно скрылись из виду, но за окном, в поле, он разглядел одинокую фигуру.

Черный силуэт с горящими глазами.

Жиль де Ре… дьявол… Тонио дель Моравиа…

Фауст протер глаза, словно мог таким образом прогнать призрак. Когда он снова посмотрел в поле, там стояло лишь пугало в рваном плаще. И все же было очевидно: зло вернулось в его жизнь. Иоганн пытался сбежать на протяжении тринадцати лет, но не было такого места, где он мог бы укрыться.

Он должен связать все воедино.

Появление ворона и черного силуэта напомнило Иоганну, что в его жизни есть темное пятно, черное, как душа самого дьявола. Неважно, пригрезилось ему все это или то действительно были птицы Тонио – он должен разобраться со своим прошлым, или не знать ему покоя. Должен выяснить, почему Тонио назвал его избранным, почему он родился под особой звездой. Все, что происходило с их первой встречи, тот ужас в Шиллинговом лесу, жуткие события в Венеции, кошмарная смерть магистра Арчибальда, история Жиля де Ре – все это были части одной картины, значения которой он еще не постиг.

В глубине души Иоганн понимал, что ключом ко всему был день его рождения. Ему придется составить собственную натальную карту, самую точную из всех, что он составлял до сих пор.

Исполненный мрачной решимости и злобы, Фауст с силой захлопнул ставни. Сатана вскинула голову и вопросительно уставилась на хозяина. Тот склонился над собакой и погладил, ласково приговаривая.

При этом он напряженно думал.

К тому времени, когда забрезжил рассвет, Фауст понял, что ему делать. По какой-то, даже ему неведомой причине, словно сама судьба вела его. И птицы указали ему путь.

Гамбург…

То была мимолетная мысль, обрывок из воспоминаний: в памяти ожили давние истории магистра Арчибальда. Да, возможно, в Гамбурге он найдет ответ… Там было такое место, о котором Иоганн еще не рассказывал Вагнеру.

Место, куда ему давно следовало наведаться.

21

На пути в Гамбург Иоганна ни на минуту не оставляли мысли о вороне и черном силуэте. Его неотступно преследовало чувство, что за ними наблюдают. Он часто поднимал глаза к небу или оглядывался на деревья вдоль дороги, и всюду на ветвях сидели вороны и смотрели на него. Кинжал с пистолетом теперь всегда лежали под рукой. Порой Иоганну хотелось просто подстрелить пару-тройку ворон. Но их было слишком много.

– Что с вами? – спросил однажды Вагнер. – Можно подумать, вам за каждым кустом мерещатся разбойники.

– Скорее призраки прошлого, – проворчал Фауст, но продолжать не стал.

По крайней мере, человек в черном больше не появлялся. Однако воро́ны по-прежнему кружили над ним, как падальщики. Несколько раз Иоганну даже казалось, что среди них летает и ворон.

Гамбург встретил их адским зловонием. Стояло лето, и нечистоты на улицах источали смрад. Город располагался между Эльбой и ее притоком под названием Альстер, запруженным и превращенным в озеро. Сам город был пронизан каналами, в которых плавали трупы животных и отбросы. Как и во многих других поселениях, жители сваливали экскременты и мусор в сточные канавы, и, смешанные с навозом, кровью со скотобоен и гнилыми овощами, они стекали в городские ручьи и каналы. По темным закоулкам и по улицам сновали крысы, а на площадках торговки и коробейники продавали свои товары прямо возле навозных куч, за которыми люди справляли нужду. Лишь внизу, у Эльбы, воздух был посвежее. Там Иоганн с Вагнером остановили повозку, сколотили пару скамей и принялись развлекать многочисленных моряков.

Основную массу зрителей составляли мужчины с грубыми, обветренными лицами. Они прибывали из Англии, Дании, Швеции и других дальних стран, что лежали где-то на севере и на востоке, скрытые за горизонтом. Отовсюду доносились фразы на диковинных наречиях. Немногие зрители понимали, о чем говорил им прославленный доктор Фаустус. Но, откуда бы ни прибыли эти моряки, всех объединяла тяга к фокусам и волшебству. Кроме того, им пришелся по душе крепкий териак.

Из Гамбурга торговые суда – когги, хольки и каравеллы – шли по Эльбе и выходили в Северное море, а оттуда брали курс во все известные страны. Прежде кораблей было еще больше, но с тех пор как португалец по имени Васко да Гама открыл морской путь в Индию и торговцы из Аугсбурга и Нюрнберга стали выбирать иные маршруты, торговля пошла на спад. Кроме того, у побережья бесчинствовали пираты. Головы тех, кого удавалось схватить, насаживали на пики недалеко от лобного места, что на острове Грасброк.

Они давали представления каждое утро. После обеда Иоганн уходил, а Вагнер оставался с Сатаной, стерег повозку и занимался приготовлениями к новым выступлениям.

– Неужели вы ходите в публичный дом? – спросил как-то Вагнер, хотя Иоганн редко говорил ему, куда отправляется. – Гамбургские бордели известны своими проститутками! Вам бы не помешало развеяться.

Иоганн пожал плечами.

– Я действительно иду в заведение, где меня ждут радостные утехи, – только не те, что ты рисуешь себе в воображении. Да, кстати… К моему возвращению приготовь териак на две дюжины бутылок. Эти моряки хлещут его, как бездонные бочки. И не забудь нарисовать того пирата! Чтобы до завтра все было готово.